Не прошло и пяти минут, как Роман вошел в офис. Одет он был, как всегда, безукоризненно: свежая накрахмаленная рубашка, кожаные подтяжки, отутюженные черные брюки без единой пылинки или ворсинки. Темные волосы зачесаны назад, но сам бледный.
Айрис наблюдала из-под ресниц, как он с тяжелым стуком ставит сумку. Она ждала, когда он заметит беспорядок на столе, нахмурится и бросит на нее сердитый взгляд. Потому что только она тратила время на то, чтобы раздражать его таким образом.
Она ждала, но Роман не реагировал. Он тупо смотрел в стол с застывшим лицом. В его глазах почти не было света, и Айрис поняла: что-то не так. Пусть он разодет и опоздал всего на несколько минут, но что-то его гложет.
Подойдя к буфету, он выбрал заварочный чайник – а их всегда заваривалось как минимум пять – и, налив самую большую чашку, какую только нашел, вернулся на свое место. Как только он сел, Айрис больше не могла его видеть, но, хотя в офисе стоял гул голосов, знала, что Роман Китт сидит, бессмысленно уставившись на пишущую машинку. Как будто позабыл все слова.
К полудню Айрис напечатала стопку объявлений и положила их Зебу на стол, а потом прихватила сумку и остановилась рядом с Романом.
Она заметила, что, во-первых, лист бумаги в его печатной машинке удручающе чист, хотя по столу разбросаны рукописные заметки. И во-вторых, он прихлебывает чай, хмуро уставившись на этот чистый лист, как будто тот ему задолжал.
– Прими поздравления, Китт, – сказала Айрис.
Он вздрогнул и закашлялся, поперхнувшись чаем, а потом поднял на нее голубые глаза, горящие яростным блеском. Айрис заметила, как гнев сменяется потрясением. Он окинул взглядом ее длинные пышные волосы, потом опустился ниже, хотя на ней была обычная непримечательная одежда. И, наконец, поднял взгляд к ее вишнево-красным губам.
– Уинноу, – осторожно произнес он, – с чем ты меня поздравляешь?
– С помолвкой, Китт.
Он поморщился, как от удара.
– Откуда ты знаешь?
– Твой отец хочет завтра разместить объявление. На самом видном месте.
Роман отвел взгляд обратно на пустой лист.
– Замечательно, – насмешливо отозвался он. – Дождаться не могу.
Она не ожидала от него такой реакции, и ее любопытство возросло.
– Тебе не нужна помощь со статьей о пропавших без вести солдатах? – ни с того ни с сего предложила она. – Могу помочь.
– Как? – с подозрением спросил он.
– Мой брат пропал на фронте.
Роман заморгал, словно не мог поверить, что эти слова сорвались с ее уст. Айрис тоже едва верила. Она думала, что сразу пожалеет о том, что ляпнула что-то настолько личное, но поймала себя на прямо противоположном: на облегчении. Наконец-то она облекла в слова то, что не давало ей покоя.
– Я знаю, что ты ненавидишь сэндвичи, – добавила она, убирая за ухо локон. – Но я сейчас пойду в кулинарию, чтобы купить парочку и съесть их на скамейке в парке. Если хочешь моей помощи, ты знаешь, где меня найти. Постараюсь удержаться от искушения съесть оба, если все-таки