Ну слава богу, признала. Значит я – это все-таки я.
А что, были сомнения?
Сомнения, чего уж там, были. Но они все разом вылетели из головы, когда в спальню вернулась Машка. И вовсе не потому, что Машка прекрасней всех на земле, хотя, конечно, случается с ней порой и такое. А потому что она – не принесла даже, а натурально приволокла что-то вроде огромной мантии с капюшоном или плащ-палатки, сшитой из тряпичных игрушек, кукол, птиц и зверьков. Туулин балахон, господи твоя воля. Ис лоскутеп, ис трьапосек. Откуда ему тут взяться? А с другой стороны, откуда тут взяться мне?
То-то и оно.
А все-таки хорошо, что добрался тогда снова до ярмарки, разыскал великаншу Туули и рыжую Анну, завалил их подарками, обнимал, целовал румяные от мороза щеки, пил «за здоровье», а потом за скорое Рождество, за Туули, Анну, Матти и «Сорку», за «хювя» и «окей» – сперва на Эспланаде, под смех гуляющих, потрескивание костров и жизнерадостный визг расстроенного аккордеона, а потом на палубе катера, мчавшего куда-то их пеструю компанию сквозь вой ледяного южного ветра. Или это был не катер, а сам южный ветер? Да кто ж теперь разберет.
Конечно, перебрал с непривычки. А кто бы на моем месте не перебрал.
– Ты хоть что-нибудь помнишь? – сочувственно спросила Машка.
Уселась на ковер рядом с постелью, посмотрела жалобно, снизу вверх, как ребенок. Повторила:
– Помнишь хоть что-нибудь?
Времени на обдумывание больше не оставалось. Знал: как скажу, так и будет, мне выбирать.
Ладно.
Сказал:
– Помню только, что от страха совсем съехала крыша, и я отключил телефон. Пообещал себе, что через пару часов наберусь храбрости, снова включу и позвоню Санвикентичу сам. Пошел прогуляться в сторону Эспланады, где ярмарка. Выпил там глёги – это же вроде совсем не крепко. Но сразу так попустило, что повторил. А потом… А вот что было потом, друг мой Машка, я совершенно не помню. Помню только, что все забыл.
– Ну и черт с тобой, – вздохнула Машка. – Забыл так забыл, главное, что живой. И это, к счастью, надолго.
Sweet Plum
Из сборника «Книга предложений»
Когда я сказал: «Поедем автостопом», Лара и бровью не повела. Зато утром, когда я подогнал к подъезду древний «гольф» цвета разлитой ртути, вздохнула почти разочарованно:
– Так и знала, что врешь про автостоп.
– Это, увидишь, будет самый настоящий автостоп. Программа такая: мы едем, едем, едем в далекие края до тех пор, пока что-нибудь не сломается. Потом полдня кукуем на обочине, ждем доброго самаритянина, который дотащит нас на буксире до ближайшего