– Если только не произойдет чуда. Я же пока таковых не видел, – согласился Линли.
– А вообще, детектив-сержант Хейверс выглядит теперь чуть более собранной, вы не находите?
– Дело не в ее внешнем облике. Вы наверняка это слышали.
Доротея опустила глаза, изображая смущение. Впрочем, Томас отлично знал: эта молодая особа не считает для себя зазорным подслушивать под дверью – умение, в котором ей не было равных.
– Согласна, – сказала она, – в ней нет больше того задора, той искорки, что раньше. Сейчас детектив-сержант Хейверс… уже не та, прежняя детектив-сержант Хейверс. Лично мне даже как-то грустно.
– Пожалуй, я соглашусь с вами, Ди. Но помимо попытки уговорить суперинтенданта не давать хода этому рапорту…
– Чего она никогда не сделает.
– …я понятия не имею, как вернуть Барбару в прежнее состояние, когда ее мозг извергал идеи подобно вулкану, и чтобы при этом этот самый ее мозг не соблазнял ее самовольничать, игнорируя приказы начальства. – Линли вздохнул и посмотрел на свои ботинки, которым, как он заметил, не помешала бы основательная чистка.
– Вот об этом я и хотела поговорить с вами, – призналась Доротея.
– О том, как вновь сделать из Барбары конфетку?
– Можно сказать и так.
– Это как понимать?
Секретарша разгладила несуществующую морщинку на шве своего платья.
Кстати, сегодня на ней было яркое летнее, все в оборках и рюшах, платье и ярко-розовый полукардиган, стиль которого покойная жена инспектора определила бы без колебаний. Увы, сам он сделать этого не мог. Наряд был слишком праздничным для будничного дня в лондонской полиции, но Доротее он очень шел.
– Так, – сказала она. – Похоже, детектив-сержант Хейверс жутко несчастна. Ее не узнать. Она как маятник, который качнулся слишком сильно в одну сторону и теперь слишком сильно качнулся в другую.
– Весьма удачное сравнение, – согласился Линли.
– Лично я считаю, что решение проблем, которые возникли у нее на службе, было всегда, хотя я почти уверена, что оно вам вряд ли понравится, если я о нем расскажу. Думаете, стоит?
– Давайте, а там видно будет, – улыбнулся Томас.
– Ну, хорошо. Дело вот в чем. Она зациклена. Она всегда была зациклена. Она… давайте назовем это сверхзацикленностью. Раньше это касалось только ее работы, расследований и тому подобного. Теперь же она зациклена на том, чтобы не навлечь на себя гнев суперинтенданта Ардери.
– Поскольку в столе у Ардери лежит ее рапорт, я склонен согласиться с таким мнением.
– Значит, этому явно есть причина, вам не кажется?
– Чему?
– Ее сверхзацикленности.
– Я бы сказал, что причина заключается