– Кого я вижу? Неужели Лаура? То есть, я хотел сказать, мадам генеральша! А Жюно только что едва не заставил нас расплакаться, описывая, как вы чудовищно больны! Глядя на вас, я не назвал бы вас умирающей, скорее цветущей!
– Я очень рада. Что же может быть лучше сюрприза?
– Для кого? У Жюно вид истинного мученика.
– Ну, так он успокоится. А главный сюрприз предназначен для императора, конечно. Все еще за столом?
– Вы шутите? Семья как раз только что встала из-за стола и теперь в галерее Аполлона.
– Ну что ж, пойдем и мы в галерею. Дорогой де Нарбонн, не соблаговолите ли взять этот ларец, я вам буду очень благодарна. Противные придворные платья до того неудобны! – пожаловалась она, в то время как лакеи расправляли на ковре ее небольшой шлейф.
– Одно ваше появление уже подарок небес! Вы изумительны! – восхитился Дюрок абсолютно искренне и подал ей руку.
Лаура улыбнулась. Она знала, что хороша в строгом белом муслиновом платье на золотой подкладке, золотых туфельках и в короне из золотых лавровых листьев. Точно такой же золотой поясок из листьев с капельками бриллиантов обхватывал платье под грудью, а вдоль изящной шейки покачивались такие же серьги-подвески, выгодно оттенявшие ее слегка золотистую кожу.
Когда Лаура вошла в галерею, где многочисленные зеркала размножили ее красоту, императорское семейство появилось ей навстречу из противоположной двери. Де Нарбонн шепнул несколько слов камергеру, и он громким голосом провозгласил:
– С соизволения их императорских величеств, мадам Жюно!
Воцарилась мертвая тишина. Лаура оценила собственную дерзость, но не отступила. Она сделала первый глубокий реверанс, потом второй, потом третий уже почти у ног императорской четы. И тогда она взяла из рук графа – который неотступно следовал за ней и не уступил бы сейчас своего места, посули ему целое царство! – небольшой ларчик, открыла его и достала статуэтку из слоновой кости. Греческую статуэтку, представляющую юную девушку в золотом лавровом венке и с золотой оливковой ветвью в руках. Эту статуэтку Лаура протянула Наполеону.
– Сир, – начала она, и, несмотря на ее решимость, ее теплый низкий голос слегка дрожал, – угодно ли императору принять эту Победу, давно уже живущую у нас в семье, в честь многих побед, которые ваш гений приносит Франции. Эта Победа особенно дорога нам, потому что держит в руках оливковую ветвь, символ мира, которого так ждали все жены и матери и который был подписан на берегах Немана двумя самыми великими государями мира!
Лаура закончила свою речь и опустилась на одно колено.
Вновь тишина, и сразу же буря аплодисментов, приветствующих ее короткую речь.
Император улыбнулся чарующей улыбкой, которая так редко освещала его лицо. Он принял Победу из рук