– J’ espe’re que nos relations seront toujours bonnes… (Я надеюсь, что наши отношения будут всегда хорошими…)
Справившись с охватившим его волнением, лорд Лофтус заверил императора, что приложит все силы к такому развитию двусторонних отношений.
Александр II с улыбкой пожал ему руку и произнёс:
– Vous pouver compter sur moi… (Вы можете рассчитывать на меня…)
Присутствующие при этом послы других держав, замечавшие малейшие нюансы в поведении царя, словно опытные охотники, выслеживающие опасного зверя и знающие все его повадки, не пропустили мимо своего внимания подчёркнуто дружеский жест императора по отношению к англичанину. Для них это было не просто неким намёком, но очевидным сигналом, чтобы попытаться разгадать тайные мотивы такой царской милости.
Преуспевший в обольщении придворных дам Рустем-паша довольно скоро узнал от одной из фрейлин царицы, что у императорской четы были для этого причины сугубо личного характера. На выданье была их дочь – великая княгиня Мария Александровна. По обоюдному мнению царя и царицы, подходящей партией для неё мог быть принц Альфред герцог Эдинбургский, второй сын королевы Виктории и принца Альберта Саксен-Кобург-Готского.
Марии Александровне к тому времени было около двадцати. По обычаю, введённому Екатериной Великой, она сразу после крещения была пожалована орденом Святой Екатерины и обвязана розовыми лентами, так как по уставу, лента этого ордена имела светло-красный цвет. Отец и мать, как, впрочем, и братья, очень любили её. Она платила им взаимностью. Особенно доверительные и нежные отношения сложились у неё с отцом. Об этом, в частности, свидетельствует одно из его писем:
«Ее рождение, – писал он, – стало нашей радостью и счастьем… Когда она занимается в классной комнате, наши расписания не совпадают, и мы можем играть только изредка, но по воскресеньям она вся моя и мы непременно гуляем вместе… Вчера, когда пришло время, я не мог не отправить ей телеграмму о том, как думаю о ней и о наших прогулках».
Жена австрийского посла фрау Амалия фон Хаффнер, знавшая, наверное, все щепетильные тайны петербургского Двора, на одном из раутов поделилась с супругой лорда Лофтуса Эммой Марией Гревилл, что в детстве Марию за переваливающуюся походку в царской семье любовно называли Уточкой. У её братьев тоже были прозвища: у старшего Александра Александровича – Бульдожка или Мопс, у Владимира – Кукса. Сергей удостоился сразу двух – Сижик и Гега.
Домашним образованием Марии сначала занималась няня-англичанка Китти, прозванная на русский манер Екатериной Ивановной. А с пяти лет великую княжну воспитывала гувернантка Анна Фёдоровна Тютчева, старшая дочь великого поэта. Этот выбор для любимой дочери сделала царица, искренне полюбившая за многие достоинства Анну Фёдоровну, бывшую у неё с 1853 года фрейлиной.
К счастью для своей воспитанницы, Анна Фёдоровна