Эльфы бывают добрыми, светлыми, и злыми, тёмными; у нас жили только светлые. Они прекрасны лицом, а одеваются в чудесные наряды: на ногах у эльфов стеклянные башмачки, на головах – шапочки с серебряными колокольчиками. Потерять шапочку или колокольчик для эльфа сущее горе, и тогда рыдания несчастного несколько дней разносятся по лесу.
Очень часто эльфы помогают беднякам деньгами, от которых те богатеют; ещё чаще эльфы награждают детей за любовь к родителям, а слуг – за верность господам. Детей эльфы особенно любят: они охраняют их от опасности и облегчают им работу, раскладывая на дороге в лесу вязанки хвороста или оставляя кузовки ягод.
Обычно эльфы заняты тем, что пасут свой скот, занимаются ремеслом, или поют и пляшут, как и феи. Но эльфы – большие проказники, они охочи до всяческих проделок. У нас ходила история о том, как однажды они музыканту-горбуну убрали горб. Этому музыканту тут же начала завидовать одна женщина, тоже имевшая сына-горбуна. Она послала его к эльфам, чтобы они сняли ему горб за хорошую песню. Но этот парень спел кое-как и был наказан: эльфы добавили к его горбу второй горб – от полюбившегося им музыканта.
Так же как и феи, эльфы при всей своей доброте чрезвычайно обидчивы. Наши люди часто бывали несправедливы к ним и нередко обманывали; заботясь только о своей выгоде, они не обращали никакого внимания на интересы эльфов, не держали данных обещаний, и, наконец, возбудили в эльфах такую ненависть к себе, что те совершенно отказались от общения с людьми, перестали помогать им в нужде и труде, а многие даже покинули свой кров и переселились в другие места.
Говорят, что где-то в океане есть волшебный остров, куда переселились эльфы. На этом острове раскинулись огромные сады, по которым текут прозрачные ручьи в золотых и серебряных берегах; там круглый год благоухают цветы, поют райские птицы; вместо солнца, месяца и звезд ярко горят самоцветные камни, а в воздухе вечно носятся звуки дивно прекрасной, неземной музыки. Здесь эльфов никто не беспокоит; они питаются фруктами, поют песни и никогда не старятся.
…Да, я любил бродить по лесам, однако не сторонился и людского общества, – продолжал Роббер. – Я готов был участвовать в его увеселениях; мне нравились шумные кампании и дружеские застолья, меня радовали бряцанье оружия и рёв охотничьего рожка. Я с готовностью присоединился бы к своим сверстникам, если бы не стыдился своей бедности, с одной стороны, а с другой, был бы уверен, что меня не поднимут на смех из-за моей любви к чтению и размышлениям.
Иногда мне доводилось видеть – издали, с опушки леса, – как по дороге проезжают бравые кавалеры, сопровождающие пышно одетых, необыкновенно