– Довольно!
Кимиран медленно положил правую ладонь на стол и свел пальцы, собирая бархатную черную скатерть в кулак. Красные глаза уставились на Ирмину.
– Ты отправишься в Муунган завтра, на рассвете. И пробудешь в городе весь отведенный квотой безопасности границ срок. Посетишь пару научных выставок, поговоришь с советом о необходимости послабления пропускного режима для гиан, обоснуешь нашу позицию, как дружественную и готовую к сотрудничеству.
Он сделал глоток, сверкнув острыми белоснежными клыками, и, когда Ирмина не последовала его примеру, добавил:
– И сделаешь все возможное, чтобы Есир отменил унизительный пропускной режим.
– Вряд ли мне удастся с ним встретиться.
Отец пренебрежительно махнул пальцами.
– В такие моменты я жалею, что старшая в семье ты, а не твой брат.
Гианы следили за чистотой крови и соблюдением традиций не хуже, чем сильфы за превосходством магии. И чтили не половую принадлежность, а первенство.
Ирмина была старшей в роду, и вся власть и ответственность принадлежали ей по праву. Даже если Сариáн станет претендовать на главенство в семье, ему просто не хватит сил.
А, если рискнет, она выпьет его, не моргнув и глазом.
***
аатид – драгоценный камень, который добывают в предгорьях Гхихлеца, города ютул. Имеет красную сердцевину и темно-синий край, самый прочный из известных минералов.
ГЛАВА 8
– Сожаление – удел слабых, – парировала Ирмина, когда в гостиную вошли мать и брат в сопровождении двух служанок.
Сариáн усадил Мерсемúт на ее место, поцеловал перстень на руке Кимирана и занял стул по левую сторону от матери напротив Ирмины.
– Кто здесь говорит о слабости? – спросил самым беззаботным тоном и, как только служанка наполнила его бокал, одним махом осушил.
– Тебе знакомо значение слова аскетизм? – спросила Ирмина, которая так и не притронулась к приготовленной для нее крови.
Солоновато-терпкой, приправленной перцем и гвоздикой.
Она повернулась к отцу.
– Послабление пропускного режима потребует не только моего участия.
– Аскетизм – удел нищих, а я, – Сариáнт щелкнул пальцами, и служанка обновила бокал. – Из рода Вúскард.
“Второй” было опущено намеренно, но Ирмина не стала заострять на этом внимание. Когда она уедет в Муунган, в поместье останется верный Бардóл, и она по-прежнему будет в курсе темных делишек брата.
Куда важнее было достучаться до Кимирана.
– Что за безвкусица у тебя на груди? – спросила Мерсемúт.
Мать без преувеличения была самой красивой гианой на всем Бринзане. С черными, словно заброшенные шахты Гхихлеца, длинными волосами, молочно-белой кожей и глазами алыми, как огонь, что полыхал в сердце золотой Звезды в момент ее пробуждения.
– Я еду в Муунган.
Кимиран в ответ на вопрос в глазах жены утвердительно кивнул.
– Когда? – уточнила