Эти слова показывали, что Марион на что-то решилась. Но на что же?
Ответ мы угадываем в ее поступке, мгновенно последовавшем за этими словами. Быстрым движением девушка сбросила сокола с руки на шею коня, и птица тотчас же судорожно вцепилась в белоснежную гриву. Затем, сняв с руки белую перчатку, Марион небрежно уронила ее на седло, позволив ей соскользнуть с колен по амазонке. Перчатка упала посреди тропинки.
Все это произошло в одно мгновение. Марион, как будто не заметив потери, натянула поводья лошади и, едва взмахнув хлыстом, выехала из-под буковых ветвей, повернув прочь от приближавшегося всадника.
Сначала она ехала медленно, по-видимому надеясь, что он ее догонит. Потом пустила лошадь рысью, все быстрее и быстрее, и наконец помчалась во весь опор, как будто, внезапно передумав, решила во что бы то ни стало избежать встречи. Ее толстые золотые косы, выбившись из-под гребня, взлетая, били по крупу лошади. Щеки ее пылали, глаза сверкали лихорадочным возбуждением, в них проскальзывало что-то, похожее на стыд. Она стыдилась своего поступка, и раскаивалась в нем, и страшилась его последствий.
И вместе с тем ее нестерпимо тянуло оглянуться назад; но она не решалась.
И вот наконец на повороте тропинки ей представилась эта возможность. Поворачивая лошадь, она бросила взгляд на то место, где упала ее перчатка.
Зрелище, открывшееся ей, было отрадно для ее взора: всадник, нагнувшись с седла, только что поднял перчатку на острие своей блестящей шпаги!
Что всадник с ней сделал, Марион не пришлось увидеть. Лошадь ее свернула в чащу деревьев, которые скрыли всадника. Он, конечно, легко мог догнать ее на своем быстроходном коне, но, сколько ни прислушивалась, она не слышала позади себя стука подков.
Марион вовсе и не желала, чтобы он ее нагнал. Достаточно с нее унижений на сегодня, хотя, правду сказать, она сама навлекла их на себя, по доброй воле. Она продолжала мчаться во весь опор до тех пор, пока не очутилась в ограде парка и не увидела перед собой стены родительского дома.
Глава II
Бет Дэнси
Если Марион Уэд охватило такое смятение чувств после того, как она нарочно уронила с руки столь красноречивый сувенир, то не меньшее смятение охватило и Генри Голтспера, когда он поднял его.
Если бы Марион задержалась еще на миг, она увидела бы, как всадник бережно снял перчатку с острия шпаги, пылко прижал ее к губам с ликующим видом, а затем прикрепил рядом с пером на тулье своей шляпы.
Она видела только, что ее вызов принят, и с радостным трепетом, смешанным с чувством стыда, тут же ускакала прочь.
А всадник, осчастливленный своей находкой, по-видимому,