Мигом ужесточился контроль над одарёнными, и судьба ленивых, бесталанных и не желающих овладевать своим даром в странах третьего мира стала очень и очень незавидной. «Оплоты цивилизации» пока официально не переходили к крайним мерам, но и там жёсткие и жестокие мнения постепенно набирали популярность. Вплоть до того, что некоторые отдельные политические группы предлагали уничтожать под ноль всех псионов, оставляя лишь предельно минимальное их количество для борьбы с постепенно возрастающим числом появляющихся разломов.
И их не интересовало то, что уже сейчас для такой «рутины» недоставало псионов-боевиков, способных быстро и эффективно уничтожать мутантов «с той стороны».
Виновник же волны изменений, я сам, сейчас спокойно удалялся от тайной лаборатории, петляя над заснеженной горной грядой. В компактном рюкзаке костюма за спиной покоился накопитель, данные с которого ещё предстояло изучить и обработать, оценив деятельность лаборатории с точки зрения необходимости в её дальнейшем существовании: всё «лишнее» я «находил» и уничтожал. Мне не доставляло большого удовольствия сохранение жизней всякой швали вроде исследователей, готовых приносить в жертву науке живых и здоровых невинных людей, как не нравилось и наблюдать за здравствующими убийцами, террористами и прочей падалью, которая в обилии водилась сейчас под крылом уцелевших криминальных владык.
Но я не мог не признать, что их деятельность органично дополняла мою собственную работу, и добываемые так уже не первый месяц сведения напрямую способствовали скорейшему познанию мною природы псионических способностей. Я не экспериментировал на людях, и уж тем более не собирал обширную статистику, в то время как преступники этот «пробел» компенсировали. Лицемерно? Более чем.
Но когда на кону судьба всего человечества, а в жертву принесены десятки миллионов жизней, плюс-минус десяток тысяч уже не играет большой роли.
Мною и так делалось всё возможное и невозможное для поиска способа спасти людей и побороть «болезнь». Я вовсю задействовал свои способности и разум, а что-то даже опосредованно передавал человечеству. В ограниченных пределах и не в виде готовых разработок, конечно, но целой цивилизации, встряхнувшейся и готовой идти вперёд, хватало и малого, чтобы в приемлемом темпе развиваться и приходить к правильным выводам.
Я помогал там, где люди буксовали, и, что закономерно, нередко заимствовал чужие открытия, до которых не успевал дойти сам. Всё-таки один сверхразум не мог тягаться с миллионами мозгов поменьше хотя бы в количестве прорабатываемых вариантов, так что ощутимую пользу мои «жертвы» начали приносить достаточно скоро.
Научные группы ОМП в виду моего существования, – впрочем, уже не только лишь благодаря этому, – финансировались в