– Добрый день, – говорю, – Мы в Обезбольск идём… плывём… Двигаемся. Но застряли.
Молчит. Смотрит будто сквозь нас.
– Ну, плывите… – как будто между делом вдруг говорит он.
– У нас нет…
– Зин! Зина! – через плечо в забор кричит он.
Щёлчок за спиной.
– А на-ка проваливайте отсюда, уроды! – поворачиваю голову. Видимо, это и есть Зина. Лицо недоброе. Фигура страшная. В руках – карабин китайский. Первый раз даст осечку, второй раз собьет с ног, третий – убьет. В любом порядке.
А Чокан уже снимает, камера на подвесе, лицо сосредоточенное, с ума сойти! Старуха тычет в спину стволом.
– Ты это, китаёзе шпионской скажи, чтоб убрал свою штуку, а то я тебе жопу прострелю, вторую дырку сделаю. Считаю… Раз, два…
Чокан медленно поднимает руки, держа в правой камеру.
– Мы уходим. – говорит он.
– Ты не китаец что ли? – удивляется она, на секунду опускает тяжёлую винтовку и переводит взгляд на мужа.
Дальше всё происходит мгновенно. Чокан, вращаясь, приближается ко мне и бесшумно меня огибает, это доли секунды, бьет по ружью, оно вниз, выкручивает до хруста – перелом! – руку старухе Зине и роняет её на спину, зафиксировав коленом целую руку. Потом достаёт из ботинка нож и подносит его к горлу…
– Стой! – кричу, потом кричит от боли Зина, потом задохнувшись дымом, кашляет мужик.
Чокан застывает, глядя на меня. Ждёт мгновения тишины и говорит:
– Допустимая самооборона. Здесь это не преступление. Закон на нашей стороне.
Нервы, нервы. Я понял, что на лодочника взвинтился из-за нервов. И только что стоял под дулом. И на моих глазах только что чуть не перерезали горло пожилой женщине. Нужно успокоиться, пока не случилось беда. Изнутри груди жарко и будто молотом бьют. Слова рассыпаются как фигурки из рыхлого песка.
– Мы… Давай… – крепись! – Убивать без надобности. Без крови.
– Щадим? – спокойно спрашивает Чокан. Неужели он бы смог хладнокровно убить её?
– Да, да, мы пощадим. – не хватало ещё кровопролития.
– Хорошо. – он разряжает ружье, отбрасывает его в одну сторону, патроны в другую, отпускает руку Зины и встаёт. Та лежит и воет, держась здоровой рукой за сломанную.
Помпа в груди мешает склеивать слова. Я будто печатаю сообщение, сидя на скачущей галопом лошади.
– Зачем… – показываю на ружьё и спрашиваю мужика, – Зачем… в нас… стрелять…
А он отвечает безмятежно так.
– Она думала, вы уральские коллекторы, или китайские землемеры… А то и просто собутыльники, опять меня напаивать пришли.
– Напаивать?
– Ну, мне нальёте, я и подмахну какую бумагу не глядя, по доброте. И без земли останемся.
– Нет, – говорю, – Мы путешественники. Нас в Обезбольск нужно. Мы не коллекторы, не собутыльники
Под скулящий вой своей старой жены он неожиданно острым взглядом оценивал нас.
– У