В том и соль, что та модель – метрополия и подчиненные колонии-окраины – сохранилась основой политической матрицы и по сей день. И в городах – центр процветает, а районы по периметру чахнут, задыхаются от свалок, заводов, шумных аэропортов и магистралей. И так же страдает периферия регионов по отношению к региональным метрополиям. Не хочу ни в чём обвинять наших предков. В условиях больших расстояний, в условиях враждебного окружения города должны были служить форпостом цивилизации, государства. Не просто так до середины 20 века главным символом государственной власти, титульным центральным местом страны был Кремль – фактически крепость, вокруг которой вырос город, который, пользуясь хитростью, силой, обманом, нахрапом – подмял под себя огромную территорию вплоть до Тихого океана и дальше – с куском Аляски. Тут я разделяю желание Петра Первого избавиться от этого исторического бремени в виде неподвижной и закрепощённой страны-кремля, и перейти к стране-порту, где гибче нравы, где больше новых идей, где не надо сверять все свои шаги с замшелыми порядками. И подальше от угрюмой, бесконечной, дикой Азии. Поближе к блестящей, интеллектуальной, развитой Европе. Жить в новом мире.
Новом, но всё ещё взаимно обременённым. Всё изменилось в конце 19 века, когда через Урал – до самого Дальнего Востока были брошены две тонкие стальные ниточки – Транссибирская железная дорога. Всего два рельса толщиной в руку крепко-накрепко привязали большую страну к её холодному брату. Стали мостом между двумя разными Россиями. Это дало пользу – в Сибирь поехали люди. Не только разные изгои – каторжники, беглецы, авантюристы, старообрядцы. Сюда поехали мастера, крестьяне, поехали все те, кто хотел на этом Диком Востоке, подобно американскому Дикому Западу, начать жизнь заново, построить её в свободной от столичных порядков стране, которая хоть и была едина с Империей, но всё же куда вольней, куда просторней. Не было этой тесноты, не было засилья блата, можно было уйти куда угодно – места вдоволь. А железная дорога помогала с запасами в тех краях, где плохо рос свой хлеб, и не хватало материалов. Сибирь давно нуждалась в новом герое, и она его получила.
Герое, который готов был совершить подвиг труда. Работать. Созидать. И подобно твоей родной Канаде наша Сибирь могла бы лет за двадцать спокойной жизни преобразиться. Если не оторваться от большой страны, то хотя бы стать сильным сателлитом, а со временем и вольной землёй.
И так могло бы стать. Но Сибирь была колонией. Лишь в европейской части революция 1905 года заставила сесть разные слои населения за стол переговоров, когда и появилась первая Дума.
Это всё по ту сторону Урала, к западу от хребта. А в Сибири разговор был короткий. Восстание на Лене – кровавая бойня рабочих, которые хотели просто нормальных условий жизни. А им бросали