Керидвен мотнула головой:
– Не надо. Буду как ряженая.
Но толстуха ее не слушала, уже спускаясь в сад:
– Ах, ну как же… как же без цветов… ну хоть веночек… Флинн! А ну иди сюда, помоги мне!
Керидвен нахмурилась – вся эта суета казалась ей исключительно дурацкой. Эльфин покачал головой и улыбнулся:
– Ты не так смотришь.
Он притянул ее к себе, положил ладонь на лоб, и опять все изменилось. Старуха не стала меньше, просто стало видно вшитую в нее, внутрь, маленькую детскую фигурку внутри необъятного тела, и вырезанное у нее изнутри сердце, криво приштопанное обратно, такое большое, что не вмещалось на прежнее место. От нее тоже расходились нити – к дому, к саду, к Флинну, к епископу, к Эльфину… к Эльфину? Керидвен недоуменно обернулась. Эльфин засмеялся ее удивлению.
– Я довольно давно тут был в последний раз, – сказал он.
– Тоже женился? – ехидно спросила Керидвен.
Улыбка Эльфина погасла:
– Нет.
Из сада вернулась старуха Меган. В руках у нее был венок из белых ночных фиалок.
– Вот! – гордо сказала она и протянула венок Керидвен и вдруг подмигнула. – Благих вам ночей в придачу к добрым дням, милочка!
Между фиалок блестели золотистые нити.
Это она всерьез, поняла Керидвен. Всерьез желает мне счастья, от всего сердца.
– Спасибо, – сказала она. – У вас… очень хороший шоколад, миссис Бэрриган.
Кухарка довольно засмеялась:
– А еще бы! Мастер Эльфин всегда до него охоч был, такой лакомка! А вот что я вам скажу, – она понизила голос. – корица и кардамон! Кардамон и корица!
– Я все слышу, – сказал Эльфин.
Кухарка повернулась и протянула и ему цветок:
– И вам, мастер Эльфин!
Эльфин с поклоном принял его, вставил себе в петлицу, и вдруг спохватился:
– Как же я забыл! Кольца!
Он сбежал в сад и тут же вернулся.
– Дай-ка руку!
Керидвен повиновалась.
Эльфин вынул тонкий стебелек папоротника и обернул ей вокруг пальца. Наклонился, шепнул что-то – и стебель заблестел металлом.
– Тебе… и мне, – Эльфин сделал то же самое, дунул на руку и показал ей результат.
– Ух ты! – восхитилась Керидвен. – А ты можешь колдовать в церкви?
Эльфин пожал плечами:
– Ты серьезно думаешь, что Единому до таких вещей есть дело?
– Я был бы вам благодарен, если бы все-таки занимались ими не здесь, – сварливо сказал епископ.
– Как только вы исполните свою часть, мы избавим вас от своего присутствия, – безмятежно ответил Эльфин.
И вскоре Керидвен уже повторяла:
– Я, Керидвен, пред Богом и людьми беру в мужья тебя, Эльфин, в горе и радости, в болезни и здравии, в богатстве и бедности, чтобы любить и чтить, пока смерть не разлучит нас.
Слова выходили изо рта и тянулись ниточкой вверх, заплетая их в золотой кокон. Я правда имею это в виду? Я правда это хочу сказать?
Правда.
Ей