А усатый продолжал рассказывать. Он сообщил Сансиро, что Сики[8] очень любил фрукты и мог съесть их сколько угодно. Однажды он проглотил один за другим шестнадцать крупных плодов хурмы. И хоть бы что. Мне, заявил усатый, никак не угнаться за Сики… Сансиро рассмеялся. О Сики, по крайней мере, интересно было слушать. «Может быть, он еще что-нибудь расскажет о знаменитом поэте?» Однако собеседник заговорил совсем о другом.
– Рука как-то сама тянется к тому, что любишь. И ничего тут не сделаешь. У свиньи, скажем, нет рук, так она тянется рылом. Говорят, что если свинью крепко связать и поставить перед ней еду, рыло у нее будет постепенно вытягиваться до тех пор, пока не достанет до еды. Вот уж поистине, охота пуще неволи.
Он добродушно улыбнулся. Трудно было понять, говорит он серьезно или шутит.
– Так вот, повезло нам с вами, что мы не свиньи. Не то туго бы нам пришлось. Наши носы, следуя нашим желаниям, вытянулись бы до таких размеров, что в поезд нам было бы не сесть.
Сансиро прыснул. Однако усатый как ни в чем не бывало продолжал:
– Нет, в самом деле это опасно. Жил такой человек по имени Леонардо да Винчи, так он в качестве опыта в ствол персикового дерева ввел мышьяк. Хотел, видите ли, узнать действие яда на плоды. Но кто-то поел персиков с его дерева и умер. Опасная штука! Очень опасная. Лучше не рисковать.
С этими словами он завернул косточки и кожуру от персиков в газету и выбросил за окно.
У Сансиро вдруг пропала всякая охота смеяться. Имя Леонардо да Винчи привело его почему-то в трепет, он вдруг вспомнил о вчерашнем вечере и притих. Но усатый, видимо, этого не заметил.
– Где же вы собираетесь остановиться в Токио?
– Пока не знаю. Дело в том, что я еду туда впервые… Вначале, может быть, устроюсь в студенческом общежитии нашей префектуры…
– Значит, Кумамото уже…
– Да вот только окончил.
– А, так, так, – сказал усатый, опустив «поздравляю» или «прекрасно», и спросил: – Хотите, значит, поступать в университет? – Спросил, как о чем-то самом обыденном. Сансиро даже обиделся. И ответил лишь коротко:
– Да.
– А на какой факультет? – последовал вопрос.
– На первый.
– На юридическое отделение?
– Нет, на филологическое.
Усатый снова произнес свое «так, так», которое всякий раз вызывало у Сансиро какое-то странное ощущение. Этот человек либо важная птица, либо вообще смотрит на других свысока, а может быть, у него просто весьма смутное представление об университете. Какое из трех предположений верно – неизвестно, и Сансиро поэтому не знал, как следует вести себя с усатым.
В Хамамацу оба, точно сговорившись, стали завтракать. Поезд все еще стоял. По перрону прогуливались иностранцы. Среди них, видимо, была супружеская пара. Несмотря на жару, они ходили под руку. Одетая во все белое, женщина была необыкновенно хороша. За всю свою жизнь Сансиро довелось знать всего нескольких европейцев: двух преподавателей колледжа в Кумамото