– Живу я на Хигасикитамати, – сообщил он, – в доме Хироты. Заходи как-нибудь.
– Там что, пансион? – спросил Сансиро.
– Нет, это дом преподавателя колледжа, – ответил Сасаки.
Сансиро аккуратно посещал университет и добросовестно слушал лекции, иногда даже необязательные. Но и этого ему казалось мало, и он начинал ходить на лекции, не имевшие никакого отношения к избранной им специальности, но через два-три раза бросал. И все равно получалось около сорока часов в неделю. Даже для очень прилежного Сансиро это было чересчур много. Он постоянно чувствовал себя усталым и неудовлетворенным и в конце концов совсем пал духом.
Как-то, встретившись с Ёдзиро Сасаки, Сансиро пожаловался на свое настроение. Услыхав, что Сансиро слушает сорок часов в неделю, Ёдзиро выпучил глаза:
– Ну, и дурак! Сам посуди, как тут не скиснуть, если десять раз на день есть преснятину, которой кормят в пансионе?
– Что же делать? – сконфузившись, спросил Сансиро.
– Кататься на трамвае! – порекомендовал Ёдзиро. Сансиро поразмышлял над его словами, тщетно ища в них скрытый смысл. И опять спросил:
– На обыкновенном трамвае?
Ёдзиро расхохотался.
– Объездишь Токио раз пятнадцать-шестнадцать, всю твою меланхолию как рукой снимет!
– Неужели?
– Не веришь? Ну, сам подумай. Ты – живой человек, и вдруг втиснул голову в железные рамки мертвых лекций. Так и пропасть недолго! Голову надо проветривать на свежем воздухе. Это, конечно, не единственный способ сохранить бодрость духа. Но из всех способов трамвай, я бы сказал, самый элементарный и к тому же самый удобный.
Вечером Ёдзиро вытащил Сансиро из дому, они сели в трамвай на Ёнтёмэ, доехали до Симбаси, оттуда вернулись к Нихонбаси и сошли.
– Понравилось? – осведомился Ёдзиро. С проспекта они свернули на боковую улицу, зашли в ресторан «Хираноя», поужинали и выпили саке. Кельнерши здесь все говорили на киотоском диалекте, чем до глубины души растрогали Сансиро.
– Доволен? – опять поинтересовался раскрасневшийся Ёдзиро, когда они очутились на улице. Затем он пообещал показать Сансиро настоящую эстраду, и они пошли узким переулком, который вывел их к эстрадному театру Кихарадана. В этот вечер здесь выступал чтец – исполнитель комического рассказа по имени Косан[27]. Из театра они вышли в одиннадцатом часу.
– Ну как? – спросил Ёдзиро. Сансиро ничего не ответил, он и сам не знал, доволен он или нет. Тут Ёдзиро пустился в рассуждения о Косане: – Косан – гений. Но он не должен часто появляться на эстраде. Иначе публика привыкнет и перестанет его ценить. А это будет в высшей степени несправедливо. По правде говоря, нам очень повезло, что мы живем с ним в одно время. Родись мы чуть раньше или чуть позднее, и нам не довелось бы его слышать… Энтё[28] по-своему тоже хорош. Но они с Косаном совсем разные. Энтё, играя, например, шута, полностью перевоплощается. В любой роли Косан остается