пируют
Комгал с Сигомалом, и пенистый мёд не горчит.
А трус и предатель – досталась награда холую! —
Скорбит за оградой, в сырой и холодной ночи…
«Весёлый колдун тебе ворожил…»
Весёлый колдун тебе ворожил
До века не знать утрат.
Словца поперёк тебе не скажи,
А скажешь – будешь не рад.
Богатство и удаль – залог удач,
А ты и богат, и смел.
А под ноги кто-то попался – плачь!
Когда ты кого жалел?
Отвага мужчин, девичья краса,
Едва пожелал – твоя!
Но всё же нашла на камень коса:
Тебе повстречался я.
Тебе не поладить со мной добром,
Как водится меж людьми.
В гробу я видал твоё серебро,
А силой – поди сломи!
Не будет пощады или ничьей,
Не кликнешь наёмных слуг:
С тобой нас рассудит пара мечей
И Правда, что в силе рук.
Богатство и власть остались вовне:
Теперь отдувайся сам.
Кому из нас, тебе или мне,
Оставят жизнь Небеса?
В священном кругу лишь Правда в чести
И меч – глашатай её.
Из этого круга двоим пути
Не быть. Кричит вороньё.
««Что в когтях несёшь ты, друг-симуран?1…»
«Что в когтях несёшь ты, друг-симуран?[1]
Что за чудо из неведомых стран
На забаву любопытным птенцам?
Расскажи мне, если ведаешь сам!»
«Я в диковинную даль не летал,
У порога твоего подобрал.
Прямо здесь, в краю метелей и вьюг…
Не большая это редкость, мой друг».
«Что же это? Удивительный зверь?»
«Нет, мой друг. Не угадал и теперь».
«Может, птица с бирюзовым хвостом?»
«Ошибаешься: невольник простой.
Он бежал, но не удался побег.
Одеялом стал нетронутый снег.
Горный ветер колыбельную спел…
Этот парень был отчаянно смел».
«Так спустись скорее, друг-симуран!
Мы согреем, мы излечим от ран!
Не для смертных – в поднебесье полёт.
Пусть ещё среди людей поживёт!»
«Нет, мой друг, тому уже не бывать.
Вы отца его сгубили и мать,
Самого не выпускали из тьмы…
Хватит мучиться ему меж людьми.
Он довольно натерпелся от вас,
И никто не оглянулся, не спас.
Ни один не протянул ему рук…
Слишком поздно ты хватился, мой друг».
«О чём вы нам, вещие струны, споёте…»
О чём вы нам, вещие струны, споёте?
О славном герое, что в небо ушёл.
Он был, как и мы, человеком из плоти
И крови горячей. Он чувствовал боль.
Как мы, он годами не видел рассвета,
Не видел ромашек на горном лугу,
Чтоб