– Вон, – рявкнул Тесей.
Все застыли в ошеломленном молчании, пока один из мужчин, наконец, не заговорил:
– Вызовите охрану.
Другой потянулся к переговорному устройству в центре стола, но в этот момент оно взорвалось, и куски пластика разлетелись по комнате.
– Идите вон, – повторил Тесей. – Или я сам вас уберу.
Они выскочили из комнаты, и Тесей захлопнул дверь. Хелен вскипела. Она подскочила и толкнула его:
– Ты гребаный засранец!
Тесей схватил ее за запястья.
– Дерись со мной, Хелен. Ты знаешь, как мне это нравится.
Она вырвалась.
– Как ты смеешь ставить меня в неловкое положение!
Он прищурился, его глаза потемнели.
– Поставить тебя в действительно неловкое положение?
Тесей мог бы придумать лучший способ сделать это, и она, казалось, уже это поняла.
– Нет, – сказала она.
– Нет? – переспросил он, немного удивленный ее сопротивлением, хотя, по правде говоря, это его тоже возбуждало. Его член и без того был твердым, а теперь сладко пульсировал.
Он часто трахал Хелен. Она не была навязчивой или сентиментальной. Она хотела того же, что и он, – сделки, которая удовлетворила бы их обоих, – но если бы она сопротивлялась? О, если бы она сопротивлялась, она была бы идеальной девочкой для секса.
Он придвинулся ближе, оттесняя ее. Она наклонила голову и посмотрела на него, совершенно бесстрашная, и он размышлял про себя, когда же эта искорка начнет угасать.
– Это моя работа, – процедила она сквозь зубы.
Он не мог решить, рассердиться ему или позабавиться. Неужели она действительно думает, что приличия помешают ему овладеть ею? Ей повезло, что он использовал переговорную. Он мог бы уложить ее на пол прямо там, в отделе новостей. И он все еще может это сделать.
– Возможно, – сказал он, поднимая руку. Он провел ладонью по ее лицу и подбородку, запустил руку ей в волосы. Она напряглась, когда его пальцы коснулись ее шеи. Он наклонился, его губы коснулись ее губ, и он прошептал:
– Но ты работаешь на меня.
Она никак не отреагировала на прикосновение его губ, не попыталась поцеловать его в ответ или поддаться инстинкту. Конечно, он предпочел бы ее покорность. Покорность значила бы, что она не поддалась фантазии, как многие другие.
Он чуть отстранился и посмотрел ей в глаза.
– Нужно ли тебе напоминать?
– Я прекрасно все помню, – ответила она, с трудом выговаривая слова сквозь стиснутые зубы.
В молчании, последовавшем за их разговором, стало нарастать напряжение. Это было не столько сексуально, сколько наполнено острым предвкушением, они оба ждали следующего шага. Он ухмыльнулся.
– Я все равно тебе напомню, – сказал он, усиливая хватку. Он развернул ее