ГЛАВА 4
Освежающий аромат ночной прохлады, легким порывом набросился на одиноко стоящего человека, опирающегося на поручни балкона, он с грустью смотрел в мерцающее сиянье звезд. Тишина и покой, и что-то еще, манили его к себе, тоска и щемящая душу грусть, всегда приходили к нему по вечерам, поэтому, он не любил оставаться долго наедине. Он резко развернулся и направился в гостиную, откуда доносились оглушающие удары музыки, смех и выкрики нетрезвых гостей, вспышки фотокамер – шум и веселье, вот что заглушает тоску, ускоряет время и заставляет забыться.
___________________________
– Не-е-ет! – быстро пробежав взглядом по живописным развалинам, светской вечеринки, воскликнула женщина. – Сколько можно! – подбирая разбросанные бутылки, стаканы, увидев вдруг окурки в закуске, и саму закуску на белоснежном ковре и, обнаружив растоптанную насыпь грунта. – Откуда землю, то взяли? Высшее общество называется! На улице чище будет. Все, хватит! Я увольняюсь, зарастай в грязи! – все это произнесла нескладная и по-детски забавная маленькая женщина, сдвинув темные густые брови к переносице и сжав губы в тонкую линию. Перебирая в уме все известные ей ругательства, она проговорила все, что думает о хозяине дома, и целенаправленно направилась к нему в комнату, дабы ее главная тирада достигла предназначенных для нее ушей.
– А, вот мы где, спим как ангелочки! Все, – растрясывая за плечо, пыталась разбудить она его – нечего спать, просыпаемся, просыпаемся. По-дъ-е- е-е-м! – во все горло прокричала она.
Вздрогнув от испуга и подскочив, Кин открыл глаза: – Жозе, ты что, ошалела, зачем так пугать?
– Нет, вы только посмотрите на него, сама невинность, ты мне зубы не заговаривай… – зная, что лучшее средство нападение, проговорила она.
– Жозе, что за бунт с утра, дай поспать. – И, собираясь снова залезть под одеяло, он отвернулся от преследовательницы.
– Спите, спите сколько угодно в своем скотном дворе, а я увольняюсь, ухожу, исчезаю, и посмотрим, кто из сумасшедших продержится у вас больше трех дней – никто!– поставила она его в известность.
Кин, наконец-то, окончательно проснулся, и посмотрел на эту еще не старую женщину:
– Тебе жалование поднять или премию выдать? Без проблем, только давай без ругани, и часа через два поговорим. И не стоило так орать, могла сказать потише. – Зевая и закрывая глаза, сонно бормотал он.
– Засуньте ее… куда подальше! – воскликнула она. – Я работаю у вас четыре года, без перерыва, даже лошади, и те, больше отдыхают. Все, я выдохлась, издохлась, умираю! И либо сейчас я увольняюсь, либо вы даете мне отпуск на три месяца. – Ультимативно заявила она.
– Жозе, ну поработай еще, у меня скоро сезон, хочешь зарплату, как у моего агента! – пытался уговорить ее Кин.
– Зачем мне деньги на том свете! – усмехнулась она. – Рассмешил! Все я ухожу! – и она направилась к двери.
– Стой, две недели! – кинул