Из автомобиля выскочил взволнованный Хранитель. Передал панель управления в руки Дэвиана, а сам заступили на дежурство вместо них.
– Садись, – строго сказал Дэвиан. – Эта штука тебя не съест.
– А ты? – Джейкоб неловко забрался внутрь кожаного салона.
– А я могу. Если не поторопишься занять своё место.
– Шутить изволите, полковник?
Он внимательно рассматривал причудливые кнопочки внутри салона. Потянулся к одной из них, но быстро передумал что-либо здесь трогать; сломает ещё, потом придётся выслушивать целую лекцию о безопасности.
– Ну какие могут быть шутки в такой ситуации, Освальд! – прервал его терзания Дэвиан.
– Извини. Кажется, я просто волнуюсь, – руки покрылись лёгким слоем испарины и он несколько раз скользнул ладонями по брюкам.
– Тебе ничего делать не нужно. Просто стой рядом и наблюдай. Запоминай, как я буду проводить допрос.
– Есть, сэр, – двумя пальцами отсалютовал он, и машина с рёвом тронулась с места. Джейкоб вцепился в сиденье и зажмурился.
Чтобы въехать в трущобы, нужно пройти несколько пропускных пунктов. Но у Хранителей Закона особые привилегии. Как только патрулирующие офицеры заметили их, то сразу открыли ворота, пропуская в нижний город.
Джейкоб удивлённо присвистнул.
– Особо не радуйся. Мы не проходили досмотр лишь потому, что за рулём нахожусь я.
– Как мне повезло быть другом полковника Эмброуза, – съехидничал Джейкоб и деловито сложил руки на груди.
– Мы не друзья.
– Приятели? – всё не унимался он.
– Нет.
– Соратники?
– Тоже вряд ли. И перестань болтать. Мы приехали.
Стоило только ступить на родную землю, сердце Джейкоба участило ритм и набатом отдавалось легкой болью в висках. До этого момента у него не было времени в полной мере осознать происходящее. Всё казалось будто неким странным затянувшимся ярким сном. Именно сейчас Джейкоб явственно ощутил удушающую горечь разлуки с родным домом. Трущобы Манче для него как старый потрёпанный свитер: дырявый, растянувшийся, колючий, но в то же время уютный и хранящий множество добрых воспоминаний.
Если в верхнем городе пахло розами, то в нижнем – сыростью. Здесь не ходили специально обученные люди распылять ароматы цветов. Здесь полуразрушенные дома после первой революции так и остались стоять молчаливым напоминанием о прошлых ошибках. Здесь на улице люди просили милостыню, а не разъезжали на шикарных автомобилях.
От настолько резкого контраста к горлу подступил ком, а глаза защипало от нахлынувшей ярости и осознания всей безнадёжности. Как же наивно было полагать, что он один сможет повлиять на систему.
– Джейкоб, – прозвучал взволнованный голос Дэвиана. – Джейкоб? Освальд! С тобой всё в порядке?
Он почувствовал, как его