Пришлось поискать в сарае точило, к счастью, нашлась почти свежая долька точильного круга. О него я и стал править топор.
– Вова, ты чего?! – Вышла на сходни бабушка. – Да хватит тебе! Давай я сама!
Бабушка кинулась ко мне, но я остановил женщину.
– Ба, успокойся ты. Иди отдохни пока.
– Да ты же квеленький! Простудишься! Сляжешь! Сейчас взмокнешь – тут же продует!
– Бабушка, – встал я с пенька. – Я стану квеленьким, как ты говоришь, если окончательно жиром заплыву. А тут неплохая тренировка получается. Физическая нагрузка. В этом и есть здоровье.
– Здоровье?! Да ты вспомни, что с твоим папкой случилось?! Много ли у него было здоровья? – Испугалась бабушка. – Также хочешь?! А, ну отдай топор!
Бабушка потянулась, чтобы вырвать топорище у меня из рук. Запричитала при этом:
– Это ж топор! Это ж дрова! Будешь колоть – поранишься!
– Бабушка, – убрал я топорище. – Ты понимаешь, что ты говоришь? Ты, если так будешь к своему внуку относиться – абы что вырастишь. Напрочь бесполезного человечишку воспитаешь. Значит так. Давай с тобой спорить не будем. Я тебе помогу растопить печь и приготовить чего-нибудь питательного.
– Вова…
– Даже не спорь со мной. Не отговаривай. Это решено.
– Вова, что на тебя нашло, – испугалась она вновь.
Я вздохнул.
– Ба. Я же как лучше хочу. Хочу тебе помочь, чтобы ты лишний раз не уставала. Дрова колоть – неженское дело. Ну?
– Тебя как подменили, – проговорила она ошарашенно.
– Крепким, сильным мужчиной хочу вырасти. А блинчики, хоть и вкусные, но мало их для этого.
В бабушкиных глазах стояло настоящее изумление. Кажется, они до такой степени забаловали своего внука, до такой степени окружили его своей заботой, что он и на мальчишку-то перестал быть похожим. Видимо, с отцом что-то стало, раз некому было их с мамой вразумить. Очертить границы, где свою заботу надо поубавить. Ну ничего. Теперь мужчина в доме появился.
– Дед твой был крепким, – сказала она помолчав. – У него, после войны, медали за рукопашную были. В одиночку двоих фашистов мог уложить. Голыми руками.
– Я буду как дедушка, – сказал я и улыбнулся.
Бабушка вдруг тоже улыбнулась. Правда оказалась эта улыбка какой-то грустной. Бабушкины глаза заблестели.
Признаться, колка дров далась мне непросто. Устал я уже на четвертом полене. Тело мальчики буквально сопротивлялось всякой физической работе: мышцы ныли, ноги тряслись. Оно просто кричало мне: «Оставть ты это дело! Пойди отдохни!»
Тогда я взял волю в кулак и продолжал работать. Раз за разом раскалывал я все новые и новые поленья. Строгал щепки для розжига.
А еще я все думал о том, что случилось с отцом Владимира. Выходит… С моим отцом? Видимо, был он спортсмен, скорее всего, тяжелоотлет-любитель. А может, даже профессионал.
Да только исчез он из семьи. Умер? Погиб? Или может быть, просто ушел? И снова, спрашивать напрямую было нельзя.