Эмилия поднялась в свою спальню на верхнем этаже, откинула одеяло и забралась на высокую кровать с медными шашечками, на которой спала, сколько себя помнила. Она взяла подушку и прижала ее к себе – чтобы согреться и почувствовать себя защищенной. Подтянула колени к груди, ожидая, что вот-вот расплачется. Но слез не было. Она ждала и ждала, а глаза оставались сухими. Эмилия подумала, что она, наверное, чудовище, раз не может заплакать.
Через некоторое время она проснулась от легкого стука в дверь и не сразу поняла, почему лежит в постели полностью одетая. Осознание реальности отдалось болью в груди, и ей снова захотелось погрузиться в забытье. Но нужно было общаться с людьми, что-то делать, принимать какие-то решения. И ответить на стук. Она сбежала вниз в одних носках и распахнула входную дверь.
– Девочка моя.
Джун. Уверенная в себе и сильная Джун, возможно, лучший клиент книжного магазина с тех пор, как три года назад она вышла на пенсию и переехала в Писбрук. Она подменяла Джулиуса с тех пор, как он попал в больницу. У Джун более сорока лет было собственное дело, и она с готовностью взяла бразды правления в свои руки вместе с Мэл и Дэйвом. Стройная, с густыми темными волосами и кучей серебряных браслетов, она выглядела по меньшей мере на десять лет моложе своих реальных семидесяти. Энергичная, как двадцатилетняя девушка, умная, как физик-ядерщик, и храбрая, как лев. Эмилия сначала подумала, что между Джун и Джулиусом может завязаться роман (Джун дважды была замужем), однако их отношения были дружескими и исключительно платоническими.
Эмилия поняла, что надо было позвонить Джун, как только все произошло. Но ей не хватило ни сил, ни слов, ни присутствия духа. Их и сейчас не было. Она просто стояла, а Джун прижимала ее к сердцу своими мягкими и теплыми, как ее кашемировый свитер, руками.
– Бедная малышка, – сказала Джун.
И только тогда Эмилия расплакалась.
– Сегодня магазин можно не открывать, – сказала Джун Эмилии, когда та, выплакав все слезы, наконец смогла приготовить себе что-нибудь поесть.
Но Эмилия была непреклонна: магазин должен быть открыт.
– Много кто заходит в четверг. Это же рыночный день, – сказала она.
В итоге это решение оказалось лучшим из всех, что она могла принять. Мэл, обычно словоохотливая, молчала. Дэйв, обычно молчаливый, пять минут на одном дыхании говорил о том, как Джулиус научил его всему, что знал сам. Мэл включила радио «Classic FM», чтобы им не нужно было поддерживать беседу. Дэйв, у которого было множество неожиданных талантов, в том числе каллиграфия, вывел надпись:
С глубокой печалью мы вынуждены сообщить вам о кончине Джулиуса Найтингейла, любимого отца, друга и книготорговца, ушедшего мирно после непродолжительной