В сентябре при личной встрече он поднял стрёмную тему. Спрос на оружие оставался высоким.
– Я же, Веня, спалился на железе, – Клыч втянул голову в плечи, без шеи становясь похожим на краба, почуявшего опасность.
– Будь умнее, и не спалишься! – законник взором, как шабером[12], насквозь проткнул толстый хитиновый панцирь.
Отказ не предполагался, тогда как мысли, куда адреснуться по заданной теме, отсутствовали напрочь.
20 сентября 2007 года Четверг
Клыч попросил жену отвезти сегодня ребёнка в школу. Сам он собирался выдать несколько важных звонков, договориться о встречах, и по возможности с утра пораньше пересечься с одним человечком на нейтрале. Созревшему сценарию обязан был бессонной ночи.
Оставшись один, Клыч прошлёпал на кухню, включил навороченную, со стальной отделкой кофемашину. Надежды на чашку крепкого эспрессо возлагались соответственно ее внушительному объему.
Первый звонок предназначался самому проблемному челу из списка, но именно этот разговор и сулил результат. Сто пудов вскочит вопрос о взаимной услуге: о какой – к гадалке ходить не надо. Марафет[13], будь он неладен…
Клыч набирался духу. Оттачивал приветственную фразу, она не должна содержать и намёка на то, что у него крупные заморочки. Иначе тариф моменталом взлетит до потолка.
Повод для оттяжки разговора авторитет нашёл в начавшейся по телику «Контрольной закупке». Давно подсел на эту передачу. Импонировал ведущий – пластичный чернявый парень, преждевременно облысевший со лба. Его вкрадчивому голосу, масленому взгляду и природному обаянию позавидовал бы квалифицированный фармазон[14].
На самом интересном запел домофон. Не узнав, каких изготовителей сметаны надобно остерегаться, Клыч поспешил к входной двери. Подумал – Ленка снова забыла зонт или ключи.
В серо-голубой мути экранчика кривлялась какая-то растрёпанная тётка. Видать, ошиблась адресом. С утра глаза налила лахудра…
– Кто? – вопросил недовольно.
– Вовчик! Это я, Вовчик! – рыдающе отозвалась тётка.
Клыч поспешил выжать кнопку открывания замка. Так его называл один человек – сестрёнка.
Дожидаясь, запахнул махровый халат, надетый на голое тело. Потуже затянул пояс. Гадал, что стряслось. Любашка по ерунде блажить не станет.
На весь просторный подъезд «сталинки» летел вой. Так воют по покойнику.
– Ари-инку изнаси-иловали! У-у-у! – шагнув через порог, женщина кулем повалилась на Клыча.
Едва успел её подхватить. Маленькая, а за счет широкой кости и массивного крупа – тяжёлая.
Их, калачёвская порода – скуластая, нос приплюснут, раскосые глаза черны, как уголь-антрацит. «Татарчата!» – дразнили обоих в детдоме.
Ни разу не красавица Любаша. Вдобавок родинка на нижней губе с годами разрослась в коричневую замшевую блямбу,