Нацизм как «национализм для своих» не проходит – в нем выделяется расовое разобщение, которое еще более абсурдно, чем классовое разделение. Социализм прилепляется к национализму только для того, чтобы сказать: речь идет о справедливости «в рамках национального сообщества, в том смысле, что результаты деятельности индивида для этого сообщества являются единственным мерилом для его оценки». Национальное здесь – только в расовом смысле. То есть, ненациональном. А раз так, то не может быть и социального – социум, как и нация, под воздействием нацизма распадаются на разной степени «нордизированные» группы. В самом деле, в нацизме «подлинный социализм является выражением нашей расовой сущности и поэтому направлен на здоровое сохранение нашей кровной общности». Кровной, а не национальной – то есть, с бесконечными бюрократическими процедурами выяснения вопросов «крови» там, где нужно выяснять лояльность к политическому и культурному единству.
Все, на чем мог удержаться нацизм – это то, что он заимствовал у национализма. В национализме социальное – его естественная часть. Но сюда нацистам непременно надо было прибавить чего-то иного: «Социальные институты сами по себе не реализуют социализм. Люди должны быть воспитаны так, чтобы думать, желать и действовать социально». Они хотели не институтов, а воспитания – нет, не семейного, не традиционного, а государственно-политического. Не традиции и культура, а политический режим делает человека из существа социального существом социалистическим. А в рамках расовых задач (чуждых нации как таковой) – национал-социалистическим.
То же самое происходит в делах защиты материнства и детства. Вроде бы все верно: «Мы боремся за наших женщин и детей, а значит, за вечную жизнь нашего народа». И даже еще вернее: «Мы требуем национальной политики, правового и экономического порядка, соответствующего нашему роду; искусства, выросшего в семье и общине и поддерживаемого ими; мы хотим иметь язык, провозглашающий наш национальный характер, и взгляд на историю, иллюстрирующий борьбу за существование разных поколений нашего народа». Если только не иметь в виду под «борьбой за существование» чисто биологический смысл, который стал ядром идеологии нацизма. Тогда верно: каждый народ борется за то, чтобы выжить физически, но не для того, чтобы просто выжить. Народ борется с тяготами жизни, чтобы взойти по ступеням культуры и цивилизации к высшим уровням бытия. И как только на какой-то из ступенек он обнаруживает «расовую доктрину», он летит вниз, как будто поскользнулся на разлитом литературной Аннушкой масле.
Нет сомнений, что в национальном организме самопожертвование – это высший нравственный уровень, когда душу отдают «за други своя». Но снова в идеологическом догмате нацизма нестыковка: «Одним из основных компонентов национал-социалистической доктрины является требование любви к национальному