должны были стеречь сон товарищей, при опасности, разбудит ихь. В конце четвертой ночи, когда чуть забрезжил рассвет, и пора было подыскивать место дневного привала, кто-то из беглецов задел натянутую у земли веревку. Раздался резкий металлический звон, и, как будто из-под земли, выскочили шестеро верзил в зеленых комбинезонах, с копьями в руках, с пристегнутыми к поясу мечами, и длинными ножами.

      Острия уперлись в грудь беглецов, захваченных врасплох, кряжистый воин, старше возрастом, и воинским званием, осклабился:

      – Ба, кого я вижу, явился Клот, давно разыскиваемый государственный преступник, добро пожаловать в родную, милую Бургундию, – он ткнул его в грудь копьем, из-под него закапала кровь.

      – Проткни меня, мерзкое животное, тебе, Клин, это доставит радость! – выпалил Клот, вскинул голову, и сделал шаг вперед:

      Давление оружия на грудь усилилось, острие примерно на полсантиметра вошло в тело, алая струйка крови хорошо видна на белой материи бывшей простыни, однако

      Клин передумал убивать, и расхохотался:

      – Проткнуть, чтобы о тебе осталась память, как о герое? Не дождешься, умрешь на виселице, как презренное ничтожество, или будешь съеден тигром, как кусок вонючего мяса, – отчеканил он с угрозой, и приказал связать пленников.

      – И не мечтай, – буркнул Клот, – мы еще встретимся.

      Беглецы, по воле обстоятельств, вновь оказались в тюремных застенках, только в Бургундии, с теми же правилами содержания арестантов. У Клота здесь оказались давнишние знакомые, с одним из них он перемигнулся, оставил своих спутников, и небрежно пошел, обходя группы заключенных огромной тюремной камеры, держа направление к давнему приятелю.

      Тот кивнул головой в сторону угла камеры, где толпились двадцать, или тридцать узников. Наблюдательный глаз Клота заметил, что они не просто топтались на одном месте, а образовали две-три линии охраны от посторонних глаз, некоего места в углу большого здания тюрьмы. За нею Клот и его старинный друг Панк обнялись.

      – Тебя все-таки захомутали? – прошептал Панк, говорить было опасно, могли слушать тюремные шпионы.

      – Сам влип, как дитя несмышленое, – проронил Клот, – меня захватил Клин, он не даст мне много времени наслаждаться тюремной баландой.

      Панк взял друга под руку, они прошагали метров десять-пятнадцать: «Готовится побег, прямо под нами подкоп, сверху хорошо замаскированный» – шепнул он на ухо Клоту.

      – Когда он намечается? – прошептал заинтересованно Клот в самое ухо друга.

      – Месяца через два-три, крайний срок – около четырех месяцев, если не будет осложнений.

      – Боюсь, такого времени у меня нет, – кисло заметил Клот.

      – Когда все уснут, переберешься в подкоп, – прошептал Панк и отошел, тем самым показывая, что встреча была абсолютно случайной, и что встречавшиеся до этого времени не были знакомы друг с другом.

      Клот