– Что ты так смотришь?
– Я? – делано удивился он. – Я не смотрю, родная!
– Почему же? – возмущенно спросила она. – Я вижу!
– Да потому что смотреть-то особо не на что! – захохотал он в ответ.
– Ах ты наглец! Правильно мама говорит, что ты…
– Ну? Ну что я? Что?
– Что ты пролетарий!
– Ах, как страшно жить! – воскликнул Корольков. – Я сейчас заплачу! А Клара-то Захаровна, как я погляжу, прямо двоюродная сестра английской королевы у нас!
– Саша! – из глаз Арины брызнули слезы. – Ну почему ты такой?
– Какой, рыбка моя? Какой?
– Ужасный! Почему ты меня постоянно оскорбляешь?
«Потому что ты дура, – хотел ответить Корольков, но промолчал. – И правда, чего это я? Пусть ее… Все равно ничего не исправить, и она, в конце концов, не виновата, что я в свое время принял то решение». И он примирительно сказал:
– Ариша, детка, прости. Я разозлился на тебя из-за твоей несобранности! Ну как можно было забыть про рейс?
Жена в ответ всхлипнула:
– Ты постоянно тычешь мне, что у меня маленькая грудь! А ведь я могу хоть завтра сделать маммопластику, и все будет так, как тебе нравится!
Эта пресловутая маммопластика была у Арины просто идеей-фикс. А Саша, как и положено тирану и деспоту, не разрешал.
– Арина, – ответил он. – Ты прекрасно знаешь мое отношение к этому мероприятию! Я уже миллион раз говорил тебе, что если ты это сделаешь, я сразу же с тобой разведусь. В лучшем случае я просто перестану с тобой спать.
Они выехали на Вокзальную магистраль: там было еще более-менее свободно. «Слава богу, – подумал Саша. – Есть надежда успеть!»
Он держал руль левой рукой, правая лежала на колене. Снова взглянув в зеркало, он увидел надутые губы и полные слез глаза Арины, но почему-то сегодня ему совсем не было ее жалко. «Ну и пусть рыдает, дура! За восемь лет, если бы она любила меня по-настоящему, могла бы хоть один фильм посмотреть или одну книжку прочитать, чтобы понять меня немного… А вот спать со мной – это ей нравится, а как же! – со злостью думал он. – Поэтому и заткнулась сразу про свои титьки…»
Все дело было в этом. Он уже давно привык к тому, что жизнь его поделена на два этапа: до лета девяносто третьего года и после. Так вот, на этапе «после» Королькову, по большому счету почти всегда, за очень редкими исключениями, которые почему-то имели обыкновение быстро исчезать из его жизни, было все равно, с кем спать. Селена ли, Каролина, Лена или вот – Арина. С Ариной хоть есть преференции в виде борщей, котлет и плова, спроворенных Верой Ивановной, а также ею же выглаженных рубашек. Да плюс большая и удобная квартира, по воле случая расположенная в двух шагах от квартиры его, Сашиных, родителей. Она стояла пустая: маму он похоронил еще до армии, а отца – десять лет назад и, выкупив у сестры Тамарки ее долю в наследстве, оставил все, как было при родителях – собственно, держал квартиру