Шеренги распадаются, мы снова забираемся в койки, и дневальный вырубает свет.
– Ну, вот вам и новая история, – зевает Димка Улямаев. – А фингал у будущего сундука классный.
– Интересно, откуда тот старшина? – интересуется Серега Антоненко.
– А хрен его знает, – отвечает мой сосед Витя Будеев. – Нас на этой коробке рыл пятьсот, а на косе еще бригада подплава.
– Ладно, кончайте базар, всем спать, – бурчит Юркин, после чего все замолкают
Утром, после завтрака, когда мы встречаемся на юте с ребятами из других экипажей, выясняется, что у них тоже был шмон. Патрулям предъявляли всех матросов и старшин, но те так никого и не опознали.
– И поделом этим чмошникам, – говорит кто-то. – Чтоб не борзели.
Курсантов местной школы мичманов, которая в простонародье именуется «шмонькой», мы сильно не любим и в увольнениях с ними всегда происходят стычки. Теперь на носу очередная, и это бодрит. Помахать кулаками на флоте любят, а причина для драки всегда найдется.
– Главное чтоб увольнения не зарубили, – скалятся штатные умельцы. – Мы им еще накидаем банок.
Через пару недель мы возвращаемся с моря и в субботу готовимся в очередное увольнение. В кубрике царит веселое оживление, мы отпариваем шипящими утюгами клеша и драим до зеркального блеска ботинки.
– Да, давненько я не был в городе, – полирует асидолом бляху на ремне Витька.
– Так уж и давно, – фыркает сидящий напротив Юркин, и кубрик сотрясается от хохота.
А через час, получив увольнительные и благоухая «Шипром», мы веселой толпой скатываемся с трапа. Впереди целый день счастья.
Увольнение
Весна. Эстония. Атомный учебный центр Палдиски. Здесь проходят переподготовку экипажи атомных подводных лодок Северного и Тихоокеанского флота и в том числе наш, готовящийся к испытаниям ракетного крейсера нового поколения. С утра до вечера мы корпим в классах, на «циклах» и полигонах, где военные умы Центра вбивают в молодые головы необходимые знания и навыки.
В середине мая отцы-командиры отпускают нас в первое увольнение в город.
От всех боевых частей и служб по одному человеку – старослужащему, от минеров меня, как единственного представителя срочной службы.
Одетых в форму «три», благоухающих одеколоном счастливцев отводят на плац перед КПП и вместе с моряками из других экипажей, тщательно осматривают. Десяток флотских стиляг, в непомерно широких клешах и зауженных форменках, офицеры возвращают назад для переоблачения, а с остальными проводится инструктаж о правилах поведения в городе. Из него следует, что нам запрещено пить, курить, нецензурно выражаться в общественных местах, а также вступать в конфликты с местным населением и представителями других родов войск.
Затем следует команда «Вольно, разойдись!», и около сотни моряков радостно вываливают за ворота части.
Погода на все сто,