Ларс не отводил взгляда с Уркулоса, но его лицо оставалось каменным. Он ждал действия. Но никто не смел сдвинуться с места, пока в зал не вошел Ботта. Поспешным шагом он засеменил к лорду, дыхание его разлетелось глухим эхом в высоких сводах храма. Теперь он не был столь надменен, скорее наоборот, всем видом выражал беспокойство:
– Милорд, на площади пожар. – Он опустился на одно колено перед Уркулусом и, набрав в легкие больше воздуха, вытер пот со лба. – Таверна и три дома охвачены огнем, паника нарастает. Стража не справляется. Мы должны выйти на подмогу…
Уркулос колебался лишь мгновение. Ларс не успел до конца понять смысл произнесенного Боттой, когда лорд ответил:
– Ты прав, Ботта. Безопасность людей превыше всего. В темницу предателя! После разберемся с ним!
– Как прикажете, милорд. – Ботта поднялся и повернулся к Ларсу: – Лефлет будет рада пообщаться с тобой. – Он махнул кому-то из своих, и Ларс ощутил тонкий укол возле шеи.
Его рука нащупала невесомый дротик, он успел повернуться в сторону невидимого стрелка, но в мгновение в глазах потемнело, и разум погрузился в беспамятство.
* * *
– Моя королева! Кого я вижу! Что привело тебя сюда?
– Желаешь выпить со мной вина? – Я остановилась у входа и подняла вверх глиняный кувшин и два кубка. Эррэйя подошла:
– Давно не виделись. – Она улыбнулась и приняла у меня подарок, я прошла внутрь. Здесь было просторно и темно. Мы расположились на широкой лавке, устланной шкурами, в самом краю шатра.
– Я… полагаю, что-то случилось? – Эррэйя разлила вино и протянула мне кубок. Я пригубила:
– Нет, Эррэйя, пока нет…
Свечи потрескивали по краям, но здесь всегда было жарко. Не стыдясь страсти, девушки любили бывать здесь, и сейчас звуки наслаждения доносились отовсюду. Я замерла, вслушиваясь. Стоны и тихие крики смешивались с дымом благоуханий, разум затуманивался от одного лишь присутствия за стеганым полотном, разделяющим жилище амазонки и зал сладострастий. Я сделала глубокий вдох. В шатре Эррэйи тоже стоял туман.
Мы были рядом, но я едва могла различить черты лица моей собеседницы. Она носила украшения на голое тело и повязывала волосы атласной тканью, струящейся по ее тонким плечам. При моем появлении она накинула шелковую тунику, но я не переставала ее разглядывать, и она спросила:
– Могу погасить свечи и благоухания, если хочешь.
– Нет, пусть горят.
Я откинулась назад всем телом и закрыла глаза. Сладкий аромат пропитывал кожу и попадал внутрь, томные голоса и стоны словно пронизывали и мое тело тоже, я спросила:
– Как ты… живешь?
– Я живу по твоей воле, Вероника, ты это знаешь. – Она тоже отпила из кубка. – Отсутствие битв не страшит меня.
– Мне радостно это слышать, Эррэйя, но, боюсь, не все амазонки согласны с тобой.
Эррэйя сделала вдох, словно