Кристина поспешила выполнить просьбу. Отхлебнув пару глотков из чашки, бабушка продолжала.
– Задача перед нами была поставлена очень простая: заготавливать дрова для ближайшего отопительного сезона. В те времена газа-то не было, и топили всё больше углём да дровами, а с началом войны почти на одни дрова перешли. А в райцентре сколько всего: и школы, и детсады, и больница, и библиотека, и всякие предприятия, общежития… И всё это зимой отапливалось дровами. Частники, конечно, свои печки сами топили, ну и дрова сами же для себя готовили.
– А кто такие частники? – спросила Кристина.
– Это те, кто в своих, частных домах жил. Таких в райцентре было большинство, ну а нас в деревне – так все.
– А-а-а, понятно… – кивнула Кристина. – Вообще, круто это, свой дом иметь за городом. Сейчас все по квартирам, как по клеткам, живут.
– Ну, видишь, как оно… В наше время все хотели из своих домов в квартиры, в город, убежать, в комфорт. А нынче, наоборот, на природу всё рвутся. И зачем, чего ради было бежать-то?! – Бабушка покачала головой. – По-моему, просто перестали свою землю любить. Ведь если кто кого взаправду любит, то и в трудную минуту не оставит, как считаешь, Кристин? – с хитринкой в голосе и во взгляде резюмировала бабушка.
– Ну да ладно, всё это потом обсудим, если захотим, – продолжала она, не дожидаясь ответа внучки. – Слава Богу, валить деревья нам не пришлось. Перед нами там прошла бригада вальщиков, они вот и положили деревья, и ветки у них обрубили. Нам же только и оставалось, что раскатать их двуручными пилами – у нас такая в сарае прямо возле входа висит – на брёвнышки метра в полтора длиной и сложить штабелями. А дерево хорошее было – сосна, уже подсохшая после весны, звонкая, ровная. А уж дух от неё какой – не описать. Пилить – одно удовольствие. Конечно, сноровка тут требуется, но пилить-то я хорошо умела. Да и сейчас могу, сама знаешь.
Дали мне в напарницы Ольку Кротову – сколько лет прошло, но помню, как её звали. Где ж ты сейчас, Оленька, одному Богу то ведомо, – бабушка вздохнула, устало провела по лицу рукой, словно прогоняя грустные мысли, и продолжала: – Ей-то уже двадцать было, крепкая девица, весёлая. С такой работать хорошо. Она, помнится, всё старалась выше меня встать – ну чтобы, значит, мне легче пилу было на себя таскать; она ж постарше и посильнее меня была… И вот начали мы… День пилим, другой, третий. Вроде всё ничего, устаём, но, кажется, не сверх меры. И вдруг на четвёртый день я не могу встать с кровати.
– То есть как, не можешь? – удивилась Кристина.
– А вот так. Проснулась, хочу подняться – ни ноги, ни руки, ни голова не