Я отвела взгляд. У Леона было чуть ли не с десяток племянников – его братья и сестры оказались весьма… плодовиты. Но больше всех отличилась его старшая сестра Даника – у нее было пятеро детей.
Леон, кажется, уловил перемены в моем настроении, хоть и вряд ли мог понять их причину. Но стоило ему взглянуть на малышку, в глазах снова пробудилась нежность.
Он и правда безумно хотел детей. Теперь, глядя на него, я видела это совершенно отчетливо.
Меня захлестнул ураган противоречивых чувств: теплоты к Леону, вспыхнувшей с новой силой нежности и… горечи. Переполняющие меня эмоции были столь сильны, что малышка проснулась.
И открыла золотистые с изумрудными крапинками глаза.
– Ох, прости, я тебя разбудила… Послушай… – Неловко кашлянув, я выбралась из спального мешка. – Мы тут выяснили, что ты – метаморф.
Малышка сонно похлопала глазами. В мою голову постучалось что-то вроде растерянного: “А?”. Я послала ей образы человека, чья форма менялась на животную и наоборот. Девочка кивнула.
– Ага, убедились.
Легче, правда, не стало.
– Как тебя зовут? – мягко спросил Леон.
И правда, не можем же мы продолжать называть ее драконышем…
Малышка продолжала непонимающе смотреть на него. Я попыталась достучаться до нее мыслями: “Назови нам свое имя”. Подумала об образах… и крепко завязла. Как вложить в них понятие “имя”?
– Ладно, можешь сказать… ну, хоть что-нибудь?
– А вы точно педагог? – насмешливо хмыкнул Леон, но посерьезнел под моим испепеляющим взглядом.
Если малышке, по людским меркам, три-четыре года, она уже должна связно говорить. Вот только она упрямо молчала.
– Кажется, у ее защитницы не было времени заниматься ее развитием – во всяком случае в том, что касалось человеческой личины, – задумчиво проговорила я. В каком же возрасте она покинула дом? И почему? Из-за войны с вивернами? Но неужели ее собственная мать просто взяла и отпустила ее? – Мне кажется, она немного… одичала.
– Так не должно быть, – тихо заметил Леон. – Утрата одной из личин чревата для метаморфов.
– Знаю. Но это не единственное, что меня смущает. – Я присела рядом с малышкой, чтобы наши лица оказались примерно на одном уровне. – Нам нужно разорвать связь, милая. Это опасно для твоего развития. Ты должна познавать мир самостоятельно…
Я передала это послание мысленно, отчасти – с помощью образов. Малышка, протестующе заворчав, вцепилась в мою руку. Я вздохнула.
Леон покачал головой.
– Что? – нахмурилась я.
– Все мои знакомые ментальные маги, драконологи и зоологи душу бы продали за шанс оказаться переплетенным сознанием с драконом.
Я понимала, почему. Подобная возможность изучить столь уникальное сознание изнутри дважды не выпадает. Но решительно ответила:
– Скоро я уйду в свой мир, а она останется здесь. И если я нарушу что-то в этом хрупком разуме, нарушу нормальный процесс ее взросления, и из-за меня она не вырастет полноценным,