В день похорон Маша была бледна и её худенькие ручки крепко прижимали к себе зайца, она дрожащей рукой взяла руку Лиды и они вместе направились на кладбище.
После похорон Лида чуть ли не на руках унесла уставшую Машу в комнату.
Там девочка наконец впервые за весь день позволила себе расплакаться. Даже на похоронах она не проронила ни единой слезинки, стояла белая как мел, губы дрожали, но титаническими усилиями девочка не плакала. Вот до чего бывает сильно детское горе. Именно в такие моменты ребёнок перестаёт оставаться несмышленышем, его детство резко обрывается, а наивный взгляд исчезает, вместо него появляется взгляд затравленного зверька. Улыбка покидает их уста, а вместо неё появляются плотно сжатые в несогласие губы, брови хмуро сводятся к переносице. А в голове их детский мир навек разрушен. Таких детей называют стариками в детском обличье. Слишком рано они познают боль утраты, знакомятся со смертью, начинают разглядывать этот мир без призмы наивности. Вот и
Маша в этот день повзрослела. От той веселой, балагурной девочки не осталось и следа. Она замкнулась в себе и смотрела иной раз таким тяжёлым взглядом, что сердце у Лиды сжималось. Она и раньше то не особо понимала Машу, а уж сейчас даже не знала как себя вести с ней.
Единственное правильное решение она оставила сеансы с психологом. В школу Маша начала ходить сама, Лида хотела дать ей время оправиться, но утром следующего дня Маша разбудила Лиду и сказала.
– Давай, вставай. Время уже почти семь. Мы в школу опоздаем – трогая её за плечо проговорила Маша.
Лида лишь сонно кивнула и отправилась собираться. Маша удивила её, девочка пугала Лиду своими поступками и серьёзными разговорами. Слишком она не была похожа на обычного ребёнка с шалостями. Но она пообещала себе, что девчонку не бросит и будет воспитывать. Пусть Лида ей не родная мать и никогда ей не станет, но ради Олега она как сможет, так и воспитает её.
В таком режиме прошло несколько месяцев. Лида продала квартиру, часть вырученных денег она отдала за расходы навалившиеся на них. Часть положила в банк под хороший процент, а остальное решила оставить наличкой. С деньгами сейчас было очень сложно, на работе зарплату выдавали с задержкой, Маша росла и расходы на неё то же, хоть сама девочка ничего и не просила. За счета платит надо было, точно так же сеансы психолога обходились недёшево.
Однажды как-то вечером, когда Лида, уставшая с работы, сидела и подсчитывала ежемесячные расходы на кухню вошла Маша. Она вновь посмотрела на Лиду тем самым пронизывающим взглядом и сказала.
– Не нужно мне больше никакого психолога. У меня всё хорошо. Лида, давай ты больше не будешь её звать.
– Маша, но почему? Тебе ведь это помогает – в недоумении проговорила Лида.
– Нет. Не надо. Все