Помню. Двадцать шесть.
– Все будет хорошо, – говорит голос.
Пытаюсь улыбнуться. Не получается.
Сейчас – в тридцать – тоже пытаюсь, и тоже не получается. Ну потому что знаю, что хорошо не будет. А еще я знаю, что будет играть, когда меня убьют. «Скованные одной цепью». НАУ. И это будет хорошо. Я про НАУ. И я улыбаюсь.
Ну а Богу все равно, есть он или нет.
Мы еще сразимся с тобой в плейстейшен
Голос говорит, что нужна капельница. И зовет другой голос. Второй голос спрашивает, какая у меня группа крови. «Группа крови на рукаве», – мурлыкает голос. Мой порядковый номер 1 052 994. Голос говорит, что тромб – это очень опасно, он проникает в кровь и может оторваться в любой момент. Второй голос добавляет: это как ходить по краю пропасти. Мы ходили по краю пропасти, по самому по краю, а над обрывом, раскинув руки, она проникла в мою кровь, а потом она оторвалась, я хотел бы остаться с тобой, просто остаться с тобой в комнате с белым потолком и старым фоно, но ты хотела приготовить самый лучший в мире торт, и я поставил Моцарта – Мособлсовнархоз РСФСР, потому что все свои остальные пласты я отдал Косте Парфенову, а станцию метро «Телецентр» тогда не построили, и пришлось переключить мир на 78 оборотов.
Голос говорит, что сейчас будет немного больно.
Игла. Вена. Боль. Кровь. Гроб. Молоток. Гвозди. Черви. Лопаты. Яма. Холмик. Камень. Ограда. Табличка с именем мама. Шоколад.
Горький. Три плитки. Яйца. Молоко. Сливки. Боль.
Все мы когда-то умрем слова черные шоколад горький тот кто хочет свою Дашу сберечь тот потеряет ее слова черные масло сливочное там где справедливость нет любви слова черные ликер сладкий если ты послал мне этот рак за то что я выиграл у тебя в плейстейшен то это западло слова черные сливки жирные осталось только молиться.
Молюсь: яйца молоко сливки черви лопата яма игла вена кровь табличка с именем мама шла Саша по шоссе холмик камень ограда шоколад черный слова черные боль черная мука черная молоко черное черви черные кровь черная.
Игла. Вена. Боль. Мне вкололи Бога прямо в вену. Боль. Черная. Ее слишком много. Если ты послал мне этот рак за то, что я выиграл у тебя в плейстейшен, – то это западло. Боль. Ее слишком много. Почему ты убиваешь? Ты – это Бог. Который любовь. И каждый, кто на свете жил, любимых убивал. Слушай, а разлюбить ты нас не пробовал? Если ты любишь всех – то не любишь никого. За что? Из-за яблока? Ну западло же.
Боль. Игла. Вена. Боль. Мне вкололи Бога прямо в вену. Боль.
Сотни гитаристов под моей кожей нажимают ногой на дисторшн как будто душу сдернули с кожей тот кто хочет душу свою сберечь тысячи гитаристов берут на душе баррэ тот потеряет ее с паром в дыру ушла пресловутая ересь вздорная именуемая душа слова черные боль черная кровь черная.
Чернилами, черными как кровь, я отвечаю Алексу. От имени Бога, в которого я не верю. Руками, которые не слушаются меня, я пишу слова, в которые я тоже не верю. Буквы, в свою очередь, не верят