Дым табачный воздух выел.
Комната —
глава в крученыховском аде.
Вспомни —
за этим окном
впервые
руки твои исступленно гладил…
Интересно, что около строчки «руки твои исступленно гладил» в экземпляре из собрания Лили Брик ее рукой приписано: «Очень похоже на М-го: вместо «руки» сначала было «ноги». Но он, хотя и прочел мне «ноги», но написать, видно, рука не повернулась. Он был очень целомудрен в проявлении своих чувств».
Первые два-три года знакомства были трудными и для Лили Брик, и для Маяковского. Поэт в своих стихах обожествлял Лилю, а она раздражалась, устав от его безмерной любви. После стихотворения «Лиличка!» Маяковский написал поэму «Дон Жуан». «Я не знала о том, что она пишется. Володя неожиданно прочел мне ее на ходу, на улице, наизусть – всю. Я рассердилась, что опять про любовь – как не надоело! Володя вырвал рукопись из кармана и пустил по Жуковской улице по ветру». (Л. Брик. 1934).
Зимой 1917–1918 гг. произошла первая длительная разлука между Маяковским и Лилей Брик. Ему тогда пришлось уехать в Москву, где он пробылоколо шести месяцев. Тогда и начался тот великий роман в письмах, который по праву может считаться вершиной эпистолярного жанра. Их переписка – самое искреннее из возможных произведений искусства, ведь это творчество самой Жизни. Многие свои письма Маяковский, Лиля и Осип Брики подписывали рисунками. Маяковский в их совместной жизни был щенком (некоторые письма подписаны «Щен», «Щеник», «Счен» и т. д.) и ставил в конце некоторых писем рисунок щенка. Лиля Брик была кошечкой (подписывалась «Киса», «Кисик», «Кисит» и т. д.) и даже сделала специальную печать с кошечкой. Осип Брик был котом (подписывался «Кис», «Кислит», «Кэс» и т. д.).
В своих воспоминаниях Лиля писала: «Володя научил меня любить животных. Позднее в Пушкине на даче мы нашли под забором дворняжьего щенка. Володя подобрал его, он был до того грязен, что Володя нес его домой на вытянутой руке, чтобы не перескочили блохи. Дома мы его немедленно вымыли и напоили молоком до отвала. Живот стал такой толстый и тяжелый, что щенок терял равновесие и валился набок. Володя назвал его Щен. Выросла огромная красивая дворняга. Зимой 1919 года, когда мы страшно голодали, Володя каждое утро ходил со Щенкой в мясную и покупал ему фунт конины, которая съедалась тут же около лавки…
В ту зиму нам пришлось уехать недели на две, и Владимир Владимирович отвез на это время Щенку к знакомым.
В первый же день, как вернулись, поехали за ним.
Мы позвонили у двери, но Щен не ответил на звонок обычным приветственным лаем…
Нас впустили – Щен не вылетел встречать нас в переднюю…
Владимир Владимирович, не раздеваясь,