У Ирис по спине пробежал холодок.
Да, она смутно подозревала, что дело нечисто. Может, замешан подлог завещания, или какие-то позорные привычки барона, которые ускорили его конец. Но убийство? Жутко предполагать подобное.
Странно, что доктор первым озвучил предположение. Не иначе эта мысль уже стучалась в его голову.
В смерти ее отца было много непонятного. У уличных артистов отлично развита интуиция. Они чувствуют, когда дело пахнет керосином. Легко вычисляют зрителя, который может устроить скандал, предугадывают появление полицейских, успевая вовремя свернуть представление в неразрешенном месте.
Вот и сейчас каждый раз, когда речь заходила о бароне, Ирис волновали дурные предчувствия, а руки чесались от желания действовать.
Но она пока слишком мало знала, чтобы делать выводы – однако намеревалась узнать больше.
В конце дороги показался забор усадьбы. У ворот толпились люди.
Возглавляли толпу двое хорошо одетых мужчин: один статный, черноусый, а второй бледный и лысый. За ними стояли три женщины в черных платьях и шляпках с вуалетками.
Люди разговаривали с Рекстоном. Точнее, уговаривали – их просительные позы были красноречивы.
Дворецкий стоял непоколебимо, сложив руки за спиной, и отрицательно качал головой. Он что-то терпеливо разъяснял непрошеным гостям, а когда черноусый попробовал обойти его и проникнуть за ворота, Рекстон властно придержал нахала за плечо.
Дворецкий сделал повелительный жест в сторону Альсингена, повысил голос, несколько раз что-то грозно повторив. До Ирис донеслось слово «полиция».
Лысый бессильно вздел и уронил руки, скорчил свирепую гримасу, но пошел прочь. За ним угрюмо потянулись и его спутники.
– Кто это? Что они хотели? – спросила Ирис, подходя к воротам.
– Столичные туристы, любители старины. Настойчиво желали осмотреть усадьбу.
– Что ж вы их не пустили? Пусть смотрели бы на здоровье. Вам что, жалко?
Рекстон шокировано приподнял брови.
– «Черный дуб» – не музей, госпожа Диль. Мы не пускаем сюда зевак. Добрый день, доктор Фальк.
– Привет, дружище, – доктор хлопнул Рекстона по плечу, тот дернул уголком рта – ему была неприятна фамильярность.
Дворецкий глянул на Ирис и спросил суровым тоном:
– Что с вами случилось, госпожа Диль? Ваше платье! Простите, но вы словно в луже искупались.
– Так и было! Доктор меня спас и доставил домой.
– Вам следовало надеть резиновые сапоги и взять зонтик, как я советовал.
– Виновата, не послушалась и, вот, поплатилась, – безо всякого раскаяния сказала Ирис. – Ругать будете, господин опекун?
– Я немедленно распоряжусь, чтобы для вас набрали ванную.
– Дайте мне щетку, пожалуйста, платье почистить.
Рекстон вздохнул.
– Госпожа