Полторы недели назад он до чертиков напугал меня, когда я обнаружила его спящим на диване. Но это ничто по сравнению с моей теперешней реакцией. Ложка вылетает из рук, когда я спотыкаюсь и приземляюсь на задницу посреди кухни, моя коса взметается вверх, и ее кончик с тяжелой резинкой хлещет меня по лицу.
– Оуу. – Я прикрываю глаз ладонью. – Какого черта ты вот так подкрадываешься ко мне?
– Я звал тебя по имени, но ты не слышала.
Бейсболка Джихуна надвинута так низко, что под козырьком с трудом можно разглядеть черты его лица, но с моего ракурса видно, что его глаза широко распахнуты в удивлении. Он явно не ожидал застать такое зрелище. Похоже, он только вернулся с пробежки, и если я на его месте выглядела бы красным и потным месивом, то его кожа лишь очаровательно поблескивает в свете ламп.
– Ты, э-э, пела? – он запинается на последнем слове, как будто знает, что технически именно это я и пыталась делать, но чувствует, что попытка не удалась.
– Нет. – Я заставляю Эксла и компанию умолкнуть.
– Это было… – Было бы забавно наблюдать за тем, как он силится найти безобидные слова для описания моих воплей, не будь я на грани того, чтобы сгореть от стыда. – Интересно, – наконец формулирует он.
Я смотрю в пол, чувствуя себя униженной, но краем глаза ловлю выражение его лица. Его губы плотно сжаты, а плечи подрагивают, как будто он из последних сил пытается удержаться от смеха.
– О боже! – У меня вырывается мучительный стон. – Говори уже. Это было ужасно. Я это знаю. Однажды мама Ханы заставила ее положить трубку, когда я пела в душе, потому что от моего пения у нее заболели уши.
Не в силах больше сдерживаться, он взрывается смехом. Я и не догадывалась, насколько он напряжен, пока не расслабились его плечи и не открылось лицо. Все это время он жестко контролировал себя, но теперь так заразительно хохочет, что не может стоять прямо и в конце концов утыкается лбом в гранитную столешницу.
– Нет-нет, – задыхаясь произносит он. – Музыка – это страсть. А ты о-о-очень страстная.
Я больше не могу сохранять невозмутимое выражение лица и прыскаю от смеха. И это действительно забавная ситуация. Наконец мы оба перестаем смеяться и вытираем глаза от выступивших слез.
– Если честно, я в ужасе оттого, что ты это увидел, – признаюсь я.
– Прости, что я рассмеялся. Мне не следовало этого делать. Некрасиво с моей стороны. И ты не так уж плохо пела.
– Не ври.
– Просто ты любитель, вот и все. Музыка – это искусство и ремесло, – он ухмыляется, – а Экслу Роузу трудно подражать.
Джихун