Старая дверь со скрипом открылась, и меня хоть и мягко, но настойчиво втолкнули внутрь.
Я оказался в полумраке грязной забегаловки. Четыре стола, за одним из которых сидел молодой парень, вполне себе славянской наружности, и курил кальян, а за соседними сидели три мигранта. Один в костюме (вероятно, водитель), а остальные в кожаных куртках – по сравнению с мелкой ордой в спецовках у меня за спиной они смотрелись нелепо, но жутковато.
Качки в кожанках перехватили меня, как эстафетную палочку, и, встав по бокам, подвели поближе к столику босса. Бахрам что-то пробалакал по-своему и, пустив в душную комнату поток прохладного воздуха, ушел на улицу.
Пауза затягивалась. Иван, сынок Угулбека, продолжал курить и с прищуром разглядывал меня, будто ждал, что я начну первым. Я же крутил головой, прикидывая, куда прорываться.
– Танцор, тебя вроде Матвей зовут? – спросил босс, выдохнув длинную струю дыма, цокая языком и пытаясь сделать колечки.
– Именно так, – я кивнул. – Я чем-то могу помочь?
– Можешь, Матюша, можешь. – Парень всячески старался придать себе грозный вид, копируя Дона Корлеоне, как минимум. – Но для начала ответь мне на один вопрос. Тебе что, плохо здесь? Мы что, плохо вас защищаем? Или тебя плохо воспитали родители? Ты зачем залез на территорию Бахрама? Мутки его копируешь, клиентов отбираешь? А?
– Я, вообще-то, сирота. И это пять.
– Чего пять?
– Пять вопросов, на какой отвечать-то?
– Ты мозги мне не долби, – подскочил босс, дернув шланг кальяна так, что тот зашатался на столе. – Ты попал, собака! Парни, держи его!
Обступившие меня кожанки подцепили меня за руки и чуть приподняли так, чтобы я только на цыпочках мог дотянуться до грязного пола.
– Короче, – Иван уселся обратно. – Слушай сюда, щенок. Раз ты такой дерзкий, я продам тебя цыганам. Сделают из тебя инвалида, и будешь у метро на дощечке с колесиками отрабатывать. Ха-ха, как говорится, плохому танцору и ноги мешают, да?
– Иван Угулбекович, здесь какое-то недоразумение, – сказал я и поерзал, проверяя, насколько крепко меня держат. – Разрешите я сделаю один звонок, и мы, может, как-то иначе все порешаем?
Босс растянул губы в мерзком подобии улыбки, но кивнул. Сначала мне, мол дешево ты не отделаешься, а потом своим бойцам, чтобы отпустили одну руку. В угрозы я поверил наполовину. Если реально отдадут цыганам, то там не только без ног, но и без всего остального можно остаться, и будет какая-нибудь Гюльчатай меня овощем с коряво написанной табличкой катать. Но что в самом деле отдаст, все-таки не поверил – он просто торговался.
Я достал телефон левой рукой, сделал вид, что задумался, кому звонить. Потом улыбнулся, набрал службу точного времени и, когда в трубке послышался голос, поплотнее прижал динамик к уху и затараторил:
– Мое