– Чёрт! – сказал я с досадой.
– Только одним глазком, – попросил Олег Олегович.
– Чёрт! – крикнул я.
С бутафорией и бижутерией крикнул и ещё с изрядным, возмущённым духом.
– Я нашёл Жмакина, – сказал Олег Олегович.
Я застыл на месте.
Фёдор Григорьевич выступил вперёд.
– Фёдор Григорьевич, – представился он и с деликатностью посеменил в мою сторону. – Наслышан, – веско сказал ещё. – Горжусь. Уважаю.
– А, – сказал я.
Федор Григорьевич колебался, наверное, минуту. Потом всё же сделал ещё шаг.
– Сестра… это… такое… такое… – пробормотал он. Тут он схватил мою руку и порывисто пожал её. Глаза его вдруг увлажнились, он хотел утереть их, но устыдился, махнул рукой и пошёл прочь.
– Фёдор Григорьевич! – крикнул Олег Олегович. – Ну, чего ты!..
Но Фёдор Григорьевич более не оборачивался.
– Посмотрел на тебя – вот и растрогался! – сказал мой товарищ.
– Что Жмакин? – глухо спросил я.
– О, это было не так просто, – начал Олег Олегович. – Я начал своё расследование с Лизаветы Вилевны, помощницы режиссёра, я называю её козой. Иногда даже в глаза, и она не обижается. Но она ничего не знала про Жмакина. Я расспрашивал актёров на съёмочной площадке. Пока мы пили кофе или готовились к съёмкам. И никто не сообщал мне ничего обнадёживающего. Коза велела мне задать мои вопросы нашему режиссёру, фамилия его – Плачевный. Он, кажется, вообще знает всех. Я рассказал ему про тебя, про сестру и про Жмакина. Жмакина он не знал, зато заинтересовался тобой, велел даже привести тебя на съёмки. Я обещал привести.
– Зачем? – сказал я.
– Если ты подойдёшь, тебя снимут в кино.
– Зачем? – снова сказал я.
– Ты можешь стать знаменитым.
– Иногда мне хочется плюнуть в тебя или ударить, – сказал я.
– Плюнь, пожалуйста, – попросил Олег Олегович.
Я плюнул. Нет, не в Олега Олеговича. Я плюнул тому под ноги. Что-то такое разлилось по лицу Олега Олеговича, чего описать я никак не могу. Что-то вроде умиротворения. Он даже прикрыл глаза.
Никогда не думал, что плевки мои – божья роса. Да они точно – не божья роса.
Разве что только для Олега Олеговича.
– Это всё? – спросил я.
– Всё, – сказал Олег Олегович.
– Значит, про Жмакина я сегодня больше ничего не услышу? – ядовито поинтересовался я.
– Ах да! – сказал Олег Олегович. – Совсем забыл.
Товарищ мой высморкался с ожесточением.
Ожесточённая сопля его пала в точности на поребрик. Сопли падают, куда хотят (все сопли, за вычетом сопли Олега Олеговича, разумеется). Им даже законы физики – не указ. Иные из соплей побуждают к очень неожиданным выводам.