Опороченная земля мгновенно пропиталась развратом и криминалом, словно кто-то ловко совершил жертвенное кровопускание. И вся та лишняя накипь, зараженная жижа, бурлящая в чреве первого этапа капитализма, хлынула всей мерзостью прорвавшегося нарыва.
Проституция уже не являлась чем-то выходящим за рамки привычной морали. Она была источником спасения, пропуском в лучший мир. Мир, где всегда есть ужин, импортная одежда, гарантированное жилье. Сегодня эскорт – дело не почетное, но доходное и вполне добровольное. В лихие 90-е ночные жрицы были поставлены в совершенно иное бесправное положение. Они превращались в запуганных сексуальных рабынь без права на побег. Молодые девушки являлись в лучшем случае выгодным товаром, в худшем – одноразовой игрушкой со смертельным исходом. В сексуально рабство даже отдавались дети, не имеющие никакой возможности защитить себя в то безумное время. Некоторых рабынь оставляли для использования в российских борделях, остальных продавали за рубеж. Девушек и детей похищали прямо на улицах. Газовый баллончик, казалось, навсегда поселился в сумке Лили и пугал ладонь, постоянно засунутую в приоткрытый замок, своей стальной прохладой. Игры во дворе в темное время суток стали попросту опасны. Сколько юных надежд, непрожитых судеб было уничтожено в то время? Сколько понятий извращено, сколько фальшивых соблазнов целенаправленно создано? Ад перестал существовать на страницах книг, он спустился на землю и воспламенился в распутном величии.
Денег не было почти ни у кого, кроме первых зарвавшихся нуворишей, подмявших под себя народные ресурсы, и чиновников высокого ранга. Пенсионеры дрожащими тенями искали бутылки на улицах, чтобы позже сдать их в пункты скупки вторсырья и заработать копейку. Они экономили на еде, лекарствах, лишившись прочного запаса накоплений за все советское время, который они с грустной ностальгией величали «гробовые». Бюджетники вынужденно уходили торговать на улицу, ездили в Польшу на заработки. Среди новоявленных челноков