Сергея Петровича и Александра Павловича, обеих старичков, забрали с утра на четвертый день. Привычно зазвенели ключи, загрохотали в тамбуре ботинки работников похоронки, зацокали каблуки, открылась дверь, и в вагон вошли синие больничные штаны и длинное темное платье, под которым угадывались молодые стройные крепкие ноги.
– Я за дедушкой, – сказали ноги.
– Как фамилия? – попытались спросить сухо, но не смогли, синие больничные.
– Демидов Сергей Петрович.
– Год рождения?
– Тысяча девятьсот двадцатый.
– Пожил ваш дедушка!
– Да, три войны прошел.
– Три?
– Ну, да, три: финскую, Отечественную и японскую.
– Девятьсот пятого? – попытались пошутить синие больничные.
– Давайте к делу, – темное платье и длинные молодые ноги не оценили шутки. – Мы с главврачом по телефону договаривались, что привести дедушку в порядок можно прямо тут. Я только приехала, всего на один день, тут заниматься похоронами особо некому, так что мы быстро домой, попрощаться, а потом сразу на кладбище.
«Только не это, – подумал Кабан, – ни кашлянуть, ни… Где они будут это делать?»
– Ну, не знаю, насколько будет удобно, здесь запах не очень, сами чувствуете – кондиционер не работает, исправить некому, а на холодильник у больницы денег нет… – как-то неуверенно сказали синие штаны. «Волнуются. Что-то не похоже на них», – отметил Кабан.
– У меня тоже нет. – Темное платье не было настроено на долгие разговоры.
– Чего нет?
– У меня тоже – на ремонт кондиционера и новый холодильник для вашего вагономорга – денег нет, – уточнило, раздражаясь, темное платье.
– Но благотворительный взнос…
«А, вот почему синие брюки заикаются – денег хотят», – смекнул Кабан.
– Сколько?
– Да ради бога, это же благотворительный взнос, кто сколько даст. Обычно дают триста.
– Гривен? – уточнило платье.
– Ну, пока не рублей, – уточнили синие больничные.
Платье щелкнуло сумочкой и отдало деньги, синие больничные заискивающе