– Ну, ты крут! – удостоился я толчка в бок локтем от командира.
– Да должен же кто-то их встряхнуть и настроить на работу, а то половину из них надо вымазать как трагиков или комиков. Служба есть служба.
– Это верно, и хорошо, что показал им, что они вовсе не смертники.
– Смерти еще будут, многие лихачат, зря я показал пролеты на малой высоте, но куда деваться.
– Да, если не наведем порядок, то смертей станет больше. Пошли обедать?
– Надо будет поговорить с Александром Михайловичем, чтобы питание для летчиков организовал по флотскому образцу, с кают-кампанией. Половина из них перед обедом стопочку пропустит в ресторации.
– Это – точно!
С дисциплиной в отряде было из рук вон плохо, а Ульянин сам этим не занимался, он – армейский, там существовала привычка не контролировать офицерский состав в этом отношении. Да и на флоте стопочку перед обедом использовали все или почти все. А вечером… И говорить не приходилось. А за август у нас три аварии, во всех случаях летчики были немного пьяны. Так что, поднять вопрос было необходимо.
Пообедали мы быстро, непосредственно в штаб для командования привозили еду из ресторана при станции Мариенбург. Затем появились капитаны Вегенер и Модрах, капитан-лейтенант Дорожинский, единственный женатик из всех, и штабс-капитан Борейко. Борейко доложил и передал шесть рапортов о добровольном отчислении из школы.
– Это ничего, – сказал подполковник Ульянин, – шелуху ветром сдует, а зерна останутся.
– Может не стоило так жестко, Степан Дмитриевич? – спросил Дорожинский, – Вчера трое из тех, кто подал рапорта, тезоименитства праздновали.
– В календаре каждый из 365-ти дней отмечен праздником.
– Это – верно. – ответил капитан-лейтенант и вопрос был снят. Приступили к обсуждению завтрашних бдений