Толкаемый со всех сторон, многократно обруганный и даже оплеванный, Даут не может ускорить шаг, и этим мешает торопящемуся занять лучшие места многочисленному народу. Вокруг него смех, шутки, веселый говор и уже пьяные песнопения. Люди заранее счастливы от того, что сейчас увидят, чем насладятся, и о чем будут рассказывать детям, внукам и правнукам. Если, конечно, Бог им это позволит.
И, наверное, позволит прожить так долго. Ведь он любит ревностных в вере константинопольцев. Только поэтому он отвернулся и тем одобрил страшное злодеяние своих любимых детей – казнь, посредством сожжения.
Даут взбирается на самый верхний и дальний ярус трибуны. Он не услышит криков того, чью жизнь сейчас слижет жаркое пламя. Уж слишком неистово шумно радуется казни народ. Но он ясно видит идеальный полукруг. Здесь заворачивают колесницы и чаще всего случаются несчастные случаи. Здесь отрезали нос василевсу Юстиниану. Здесь сожгли богомила Василия. Здесь сожгут того, о сохранении жизни которого так особо просил владыка османов Орхан-бей своего начальника тайной службы.
Но Даут не сумел. Он не смог. Он не выполнил просьбу могущественного владыки.
Теперь он в бессилии, и с дрожью в теле наблюдает за тем, как на возвышенности, к столбу привязывают человека в синих одеждах. Как у его ног медленно разгораются хворост и поленья. Как на этом малом пламени сжигают огромный синий плащ. И как народ радуется тому, что плащ быстро сгорает.
А это означает важное; колдовские силы покинули проклятого синего демона. Его проклятие, разрушившее славный город Галлиполь, не причинит вреда городу Великого Константина. И скоро, очень скоро, главный демон проклятых османов превратится в пепел. Ведь его тело будут жечь до серого пепла. Так надежнее. Так вернее. Так его легче рассеять над водой, землей и по ветру. Так синий демон никогда не возродится. А значит, Константинополь и его граждане будут спасены от злых чар проклятого мага и мечей османов.
И вот Даут видит, как поднявшееся пламя поглотило тело казнимого.
Но пламени мало своей добычи. Его жаркие языки оплетают змеиную колонну. И вот золотой треножник становится головой огненной змеи, которая тут же слизывает золото с колонны Константина. Потом она заглатывает бронзовые и мраморные статуи. И сжигает, пепелит сотни, тысячи, десятки тысяч объятых ужасом зрителей.
Только Даут цел и невредим среди того убожества сегодняшнего дня, что когда-то вызывало восторг. На том ипподроме, что оставили после своего владычества варвары крестоносцы Запада, разграбившие и вывезшие за пятьдесят лет все ценное и прекрасное.
Цел и невредим телом, потому что знает – этот огненный змей рассвирепевшая душа «синего шайтана». Шайтан-бея. Того, кому он покровительствовал, и в глубине души считал великим человеком. А может даже и другом, который