Я и не заметила, как за рассказом мы зашли в больницу. Сейчас мы стояли напротив дверей реанимации, и я видела себя, лежащую на койке в окружении врачей и присоединённую к разным аппаратам. Кожа была бледной, в кровоподтёках и ссадинах. Неподалёку увидела родителей. Они стояли в обнимку. Папа придерживал почти упавшую на пол маму. На её щеке была дорожка слёз. Не успела высохнуть… я никогда не видела на их лицах столько боли и отчаяния. Ни разу в жизни. Они словно постарели на двадцать лет разом. Я аккуратно подошла и смахнула с маминой щеки слезинку, не в силах больше сдерживать свою.
– Елена, – позвал меня Павел Иванович, сейчас он выглядел очень серьёзно и внушительно. Поняла, что шутки кончились. – Наша компания приносит свои извинения и предлагает два пути решения этой проблемы. Первый путь: ты прощаешься с этой жизнью, отпускаешь её и идёшь на перерождение, чтобы начать всё заново. Ты не будешь помнить ничего: ни эту жизнь, ни ангелов, а значит никакой вины перед близкими и сожалений не будет. Врачам не удастся тебя откачать, и, когда я запущу время, они констатируют твою смерть.
Второй сценарий: они запускают твоё сердце, но при этом впадаешь в кому на время, пока нам удастся устранить все последствия сбоя в программе. Ошибка спровоцировала целый ряд случайностей, словно эффект домино и никто не знает, сколько нужно времени на устранение. Может год, полгода. Находиться всё это время неприкаянной душой ты не сможешь, а значит мы должны будем заключить контракт на трудоустройство. Я предлагаю тебе место во фракции Осень в качестве стажёра. Обдумай всё хорошенько и дай ответ.
Я вновь посмотрела на своё тело под проводами аппаратов, потом перевела взгляд на родителей. Вгляделась в родные черты, каждую морщинку и веснушку. Их руки были тёплыми и мягкими, как я всегда их чувствовала. О чём тут было думать? Я приняла решение, ещё когда убегала от Лёши в том поле. Правда, я не знала, что в итоге мой выбор приведёт меня сюда, к такой странной дилемме. Год, полгода, а может все десять… но я вернусь. Смогут ли выдержать это время мои мама и папа. Не сломаются ли от переживаний и горя?
– Вы должны быть сильными, – дрожащим голосом, смахнув слезу, проговорила я. – Не имеете права опустить руки. Я вернусь, вы должны дождаться.
Я чмокнула их в щёки и обернулась к Павлу Ивановичу.
– Я выбираю контракт.
Мужчина словно и не сомневался, что я выберу этот вариант. Кивнув, поднял руку и, щёлкнув пальцами, запустил время.
– Поздравляю, стажёр Колесникова, вы приняты на службу.
Всё вокруг наполнилось шумом, криками врачей и пиликаньем приборов. Я видела, как с разрядом тока дефибриллятора моё тело приподнялось над койкой, а потом грудная клетка поднялась вверх, делая вдох. Почувствовала тепло внутри.
– Откачали, – послышался