В антракте я успел и покурить на улицу сходить, и в буфет забежать ещё коньяку под лимончик жахнуть, и пообщаться с парой-тройкой вменяемых критиков, а это отдельная каста. Они поддержали мои точки зрения относительно выступающих артистов, и сразу после третьего звонка я зашёл в зал, а соседу опять пришлось вставать и улыбаться, хоть как-то приличий держась. Я же ответил улыбкой отчасти искренней и пошёл в культурных манерах даже дальше – принёс слова извинений за причинённые повторно неудобства, на которые он ответил, выдавив ещё более неживую улыбку, односложно, но и для этого ему пришлось приоткрывать рот да выдыхать произнося. И я, пролезая лицом к лицу, смекнул с ходу, что лимончиком он не закусывал, в отличие от меня! Да и вообще ничем не закусывал, а стоило! Прилично от него несло и предельно характерно, глазки блестели, румянец аж на смуглых щеках проступил – хорошо, видать, жахнул водочки менеджер в перерыве! И мне стало его немного даже жаль: пришёл он на балет на взводе после сцены у колонны, и, очевидно, не от большой любви к искусству тут рядом расположился – по долгу службы. Вынужден сидеть, смотреть на всё это, ему явно совсем не близкое. Вот и пришлось хорошенько за воротник заложить, чтобы до конца высидеть, отмучаться. Зато потом с умным видом получится кому-нибудь пыль в глаза пустить – ходил, мол, в Большой, на «Лебединое озеро», неплохо танцевали… Ну и плюс – много можно наделать фоток с люстрой, есть и другие помпезные фоны в театре, так что будет крутой контент, чтобы в соцсетях выложить и лайков хапнуть гору!
Впрочем, мысли о соседе занимали мой мозг не более пары мгновений, так как начался второй акт. А меня очень интересовало исполнение именно партии Одиллии, и смотрел я, даже подавшись вперёд, сидя на краешке кресла. И есть там одна, мною особо любимая сцена, где чёрный лебедь накручивает свои фуэте. И я сижу их считаю, млею от того, как моя ставленница чисто и легко крутит, с оси почти не сходя, нахожусь в состоянии полного умиротворения, и тут подвыпивший этот менеджер хватает меня сзади за плечо и тянет к себе. Грубо и настойчиво. Да за такое можно и в морду с разворота заехать!
Пока я отворачивался от сцены и поворачивался к этому наглецу поддатому, я передумал его сразу убивать, а решил лишь шикнуть страшно. Но сразу усёк, что этим делу уже не поможешь – выглядел парень пугающе плохо: глаза навыкате и безумные, язык вываливается, лицо перекошенное да красное, всем телом потрясывается. Силился он что-то сказать,