– Сейчас-сейчас… вот блин, убили. Чего тебе?
– Я не буду отвлекать. Только скажи: кто это? – Он показал пальцем на крайнего справа пацана в шортах на лямках, но без рубашки.
– А, этот… погоди… Ну да, это же твой тезка. Папин двоюродный брат, сын дяди Саши. Тот старше гораздо был, чем мой дед. А это его сын получается. Видишь, бабушка здесь совсем мелкая, года три, не больше, а этот Боря уже почти подросток. Теперь мне можно продолжить? – иронически спросил он, но, заметив исследовательский блеск в глазах племянника, вздохнул, приобнял его за плечи и подтолкнул к выходу: – Пошли, там у мамы еще альбом был.
Они вернулись в бабушкину комнату, и Володя достал из закрытой секции стенки огромный темно-зеленый альбом:
– Он не лез ни на одну полку. На, изучай. Хочешь, еще конфет возьми. Дело не быстрое… Кстати, ты знаешь, что брат деда Сени что-то записывал на фронте? Ну, типа заметок, я не вникал. И письма… Куча, в общем.
– Где? – чуть не подавился Боря.
– Ну ты прям этот, архивщик. Кстати, папка твой тоже интересовался, было дело. А я откуда знаю? На чердаке где-то. Мама давно еще всё перебрала, дедовы письма вон, в той папке на полке. А остальное в чемодан сложила и убрала. Потом у нее спросишь. Все, мне некогда.
Боря сидел в кресле, держа на коленях тяжелый прохладный альбом. Он даже боялся дышать, и в горле пересохло. Он быстро вскочил, сбегал на кухню хлебнуть воды и вернулся к альбому. «Так, значит, дед Саша. Это он мне как двоюродный прадед получается, а бабе Гале дядя, ага». Он всматривался в лица на потемневших фотографиях, сравнивая их с первым альбомом, вытаскивая снимки и читая карандашные подписи, местами еле заметные, местами четкие. Они были написаны двумя почерками. «Интересно, кто это писал?» И Боря решил не дожидаться, когда бабу Галю выпишут, а сходить ее проведать и заодно всё выяснить.
На последней странице мальчик увидел сложенный вдвое альбомный лист, и его сердце замерло: это было генеалогическое древо Лазаревых, нарисованное тем же почерком, что и четкие карандашные подписи на оборотах фотографий. Теперь он заново пролистывал оба альбома, всматриваясь в лица и пытаясь разобраться в хитросплетениях родственных связей, отделить их от друзей и соседей, например от Феди и Люды. Боря так увлекся, что вздрогнул, когда вошел дядя Володя.
– Ты еще здесь! А тебя дома не ищут? Уже вечер.
– Как вечер? Еще светло же! – Боря посмотрел за окно, выходившее в большой старый сад, где деловито сновали скворцы.
– Седьмой час.