Очнулся я в довольно оранжевой комнате, солнечный свет так сильно бил в окно и просачивался через рыжие занавески, что заставлял комнату окрашиваться в оранжевый. Было странное чувство головокружения, такое ощущение, что не в голове происходят движения, а в данном пространстве. Немного помотав головой и открыв глаза, понял, что я нахожусь в старом деревянном доме, который казался знакомым, но было сложно понять, почему знакомым. Слышалось пение, то мягкое и нежное, как материнская колыбель, по крайней мере, как я её представлял, то жесткое и скрипучие, будто бы заело старую пластинку с пением или нарушением работы радиоприёмника.
Шел проклятый и жестокий 1947 год! Год, который вошел в истории нашего Великого государства, как год «Величайшей смуты». Год, за который погибали тысячи, как простых и мирных граждан, и множество хороших людей, возможно, естественно, хороших, так как по сравнению с теми, которых я когда-либо встречал, другие мне всегда казались «хорошими», так и множество ужасных существ всего мира, которые виноваты за многие преступления, за многие ужаса нашего времени, за тот мир, в котором мне, да и многим другим пришлось жить. Зима 1947 года. Декабрь 1947 года. 16 день месяца. По сравнению с остальными летами, данный год вообще не щадил никого. Стояла рекордно холодный декабрь, стужа, температура нашего региона опустилась до небывалых температур, мне казалось, что идя по улице, у меня попросту отваливались куски кожи, а нос можно было просто отломать, как ломать хлеба, да и не хлеба, а будто бы кусок сала. Подобный конец года как-бы так и говорил, что зима станет великим концом всего того, что мы знали до этого, станет новым началом; раз до зимы можно было надеяться на что-то лучшее, то вот с началом зимы, стало ясно одно – видимо бог решил полностью не щадить своих созданий, решил покарать всех и каждого за грехи всех и каждого, и здесь не было уже важно, согрешил ли один представить народа какое-либо преступление перед этим же народом, или согрешили бы разные люди, не зависящие друг от друга, по разному и по разным «законам» божьим; было ощущение, что будут судить всех, соберут целый огромный список всего народа, перечислят какие грехи были у них, да начнется великий суд, который подровняет всех и каждого под одну «статью» божью и прольётся крови реками, а головы полетят, как крошки со стола после многочисленного торжества, а на останках и телах согрешивших возрастут горы; с гор останков и трупов вырастят могучие деревья, которые будут необычайной высоты и красоты, они будут пахнуть настолько прекрасно, что-то вроде смолистой ели с сахарной акацией вместе взятых, они будут доставать по неба, касаясь космоса, но их корни, так сильно пройдут сквозь как раз эти