И вот он – палач. Вечером сидел в пивной и заказал себе кружку пива. Между тем в пивной народу стало больше. Все столы уже были заняты. А там, где сидел палач, стулья пустовали; он был один, и никто не хотел садиться с ним рядом. Интересно, можно было сидеть с палачом в одной и той же пивной, но нельзя было сидеть с ним за одним столом. А почему? Таковы были правила; скорее всего, это была традиция, и никто не осмеливался нарушить её. Нельзя и всё. С источниками смертельной опасности необходимо соблюдать дистанцию; на определённом расстоянии оголённые концы электропроводки не убивают, змея не укусит, огонь не сожжёт… А вот попробуй проведи эксперимент и нарушь дистанцию… Нельзя. Видимо, с палачом было то же самое – надо было держать расстояние. Очень примечательно было и то, что те, кто наотрез отказывался сидеть с палачом за одним столом, шутили в его адрес. Можно было даже посмеяться над ним, и если у жены палача был любовник, то это давало хороший повод для издевательств. Флиртовать с женой палача – вот были мужики! А его жена тоже ничего: с палачом делила ложе своё и с другими мужиками флиртовала. Вот баба смелая!
У палача была ответственная работа, и в очередной раз он стоял на эшафоте. Нет, это не тот, жена которого флиртовала с другими мужиками. Это был другой; у него жены не было. Это был тот человек, который вынужден был согласиться стать палачом, чтобы спасти свою жизнь. Жил он как дикий зверь, с людьми не знался. А в тот день надо было казнить молодую женщину. Ситуация была весьма парадоксальной: нестарый палач, холостой мужчина в расцвете сил, должен был обезглавить молодую, очень красивую женщину.
Красота её поразила палача. Это ощущение усиливалось ещё и тем, что красота была рядом, палач имел даже доступ к ней, поскольку она была его пациенткой – на палаческом жаргоне смертников так и называют: пациент – и он имел право потрогать, пощупать её. Он держал её за руки, надел на них кандалы, обдал её своим горячим дыханием, вдыхал опьяняющий аромат её прекрасного тела, чёрных волос и впервые чувствовал себя счастливым от того, что он палач. Пусть весь мир презирает его за то, что он палач, он же счастлив именно тем, что палач. Он счастлив, потому что имеет право стоять рядом с этой красивой женщиной.
На городской площади собрались тысячи мужчин, и все они в восторге от этой чужеземной красавицы. Каждый из них в тот момент завидовал палачу, хотел быть на его месте – палач чувствовал это интуитивно, и это на самом деле было так. Он не только стоял рядом с красавицей, он разговаривал с ней, трогал, щупал её тело и чуть не таял от счастья. «О, какое счастье быть палачом! – подумал он. Затем помог ей встать на колени и правильно положить голову на плаху. – Нет-нет, не так. А вот так… – и он трогал её лицо, шею, щёки, даже губы… – Какое благо!» И всё это достаётся ему, оттого, что он палач; не судья, не врач, не священник, а палач. И как хорошо, что он палач!
Палач