Я расскажу тебе одну историю о том, какой я вижу, вернее, какой видел Германию. Когда мы с Марией приехали сюда, а было это аж в мохнатом 1993 году, ей вскоре предложили спеть в зале музыкальной школе Фрехена. Ты ее должен помнить, это старинное здание с капеллой в двух домах от «Ивоны». Она спела, а через два месяца директор школы позвал ее туда играть в местном оркестре. Я хорошо помню директора еще по тем временам: небольшого роста, пятидесятилетний тогда мужик, коренастый, крепкая загорелая шея, на ней посажена голова боксера, глаза живые и меткие. Герр Шешковиц. Чем-то он, как я сейчас понимаю, был похож на тебя, ежели бы не очки, рыжие волосы, которые я принимал за парик, и рыжие прямые усы (Мария утверждала, что они седые, а он их подкрашивает хной или какой-то еще снедью). Шешковиц уже тогда был небедным человеком, в добрые 80-е он удачно вложил средства в недвижимость, но вышло это у него как-то легко, само собой, и не сделало из него бизнесмена. Жизнь его проходила в музыкальной школе. Он сам преподавал, и преподавал хорошо, а еще самозабвенно играл на трубе, причем играл столь же бездарно, сколь беззаветна оставалась его преданность музыке.
За год до того, как Мария с ним познакомилась, Шешковиц выбил для школы новое помещение – с той самой капеллой. И его осенила мысль, что в такой замечательной капелле, в зале, просто необходимо поставить орган. Орган – это храм музыки. Это не гитара, даже не рояль, его не перевезешь с места на место, что походную палатку. Сказано – сделано. Директор нашел спонсоров – в начале 90-х это было делом осуществимым. Но все же орган – вещь очень дорогая, и собранных денег хватало только на детали органа, но не на сборку, собирать инструмент школе надлежало самой. В прямом смысле, своими руками. Что ж, Шешковиц бросил клич, сформировал группу согласных заняться таким рукодельем. Но как дошло до дела, энтузиазм у помощников исчез, они растворились в звуках вальсов, и рыжий Шешковиц, один, плюнув на летний отпуск, за шесть недель каникул поднял орган, притом не по схеме, а по собственному разумению, потому как пришлось вносить коррекции по ширине. Над его причудой многие смеялись так же, как над его игрой на трубе – но с той поры в школе городка Фрехен звучит орган. И это не вся история.
Раз в год в школе празднуют день рождения органа. Рыжий Шешковиц собирает свои октеты и квинтеты – прости, если что не так назвал – и целый год репетирует, а потом, сразу после Нового года, они дают концерт. Русская поэтесса Ахматова писала: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…». Это тот самый случай. Мастера музыки, лауреаты и профессора снисходительно смеются над тем, как наш Шешковиц машет рукой, будто он не дирижирует, а саблей сечет воздух, над тем, как потеет