Я кивнул.
Он уперся локтями в колени и, наклонившись ко мне, понизил голос:
– В течение последних пяти месяцев группа парламентариев умеренного толка провела несколько тайных встреч. Они пытаются найти способ восстановления самоуправления Ирландии.
Я насмешливо хмыкнул. Восемьдесят с лишком лет назад, когда Актом об унии был распущен ирландский парламент, парламентарии начали перемещаться в Лондон, на новое место службы. Поскольку они составляли безусловное меньшинство, их чаяния в основном игнорировали; в результате мы получили десятилетия притеснений ирландского народа и бездушную политику Лондона. Идея реставрации самоуправления всплывала не раз: некоторые политики признавали, что наделение ирландских парламентариев правом распоряжаться делами своей республики снизит недовольство и уровень насилия в самой Англии. И все же большинство членов парламента считали моих соотечественников сбродом, которому нужна твердая рука, поэтому подобные предложения неизменно встречали бурное сопротивление. За десять последних лет Ирландское республиканское братство не раз прибегало к террору и угрозам, пытаясь заставить парламент восстановить автономию Ирландии. Достигли они обратного эффекта: насилие лишь укрепляло решимость британцев не допустить самоуправления республики.
– Это ничего не даст, – покачал головой я.
Однако Том не разделял моего скепсиса. Смотрел он на меня искренне, серьезно и даже с надеждой.
– Я прекрасно знаю: многие думают, что это невозможно. – Он поднял руку. – Но на этот раз все иначе. Поговаривают, что в следующем году на пост премьера вернется Гладстон. Разумеется, при Дизраэли о самоуправлении Ирландии не могло быть и речи. Он ирландцев терпеть не может.
– Невзирая на то, что консерваторам свойственно посматривать на моих соотечественников с подозрением, не более?
– Ну да. Вот что он писал в своем письме в «Таймс». – Том воздел изуродованный указательный палец и заговорил напыщенным тоном: – «Ирландцы ненавидят наш порядок, нашу цивилизацию и развивающуюся промышленность, а также религию. Это дикая безрассудная раса, ленивая, неуверенная и суеверная. Никакой симпатии к английскому укладу жизни они не испытывают». – Том махнул рукой. – Дальше он продолжил в том же духе – прошелся по ирландской клановости и природной грубости.
– Неужели он написал это письмо, будучи премьер-министром? – недоверчиво спросил я.
– Нет, до того. Причем под псевдонимом.
– Господи…
– Дизраэли не из тех, кто склонен преуменьшать опасность, не так ли? – Том скорчил гримасу. – В парламенте немало политиков, которые не любят ирландцев…
– Зато любят деньги, которые приносят им ирландские фабрики и возделанные поля, – продолжил за него я.
– Именно, – признал репортер. – Кстати, наши промышленники содрогаются при упоминании о деятельности «Молли Магуайр»[2] в Соединенных Штатах.
Я знал об этом движении, которое зародилось в Ливерпуле в тридцатых