– Ничто, – прокомментировал это бегство с урока дед Макар, – тяжело в ученье, легко в бою.
Только наша «уточка» прекратила беспорядочное кружение, как, заглянув в иллюминатор, я обнаружила, что остальные наши корабли тоже делают «бочки».
– Да, активные тренировки идут на всех кораблях. По моей личной методе. – Приосанился дед Макар.
– Я смотрю, у вас боевое настроение!
– Конечно, тут я нужен, у меня настоящее дело, а не бессмысленное протирание портками завалинки. Теля умерло, хлева прибыло.
– Надо записать, я как раз пословицы старые собираю. Это типа: не было бы счастья, да несчастье помогло?
– Точно.
– А как же ваши больные ноги?
– Починили в принтере, – довольный дед приподнял штанину, демонстрируя молодые голени.
– Уже не отвергаете прогрессивные технологии?
– Да я парням давно говорил, что разумные веяния надо приветствовать. Нельзя отвергать буквально всё. И уж точно нужно приветствовать то, что может облегчить боль человеку.
Я шла в тюремный отсек, чтобы навестить Урмана, и вспомнила, как мы с Димой познакомились на площади Свободы, когда он с помощью уличного представления с перчаточной куклой на руке по имени Петрушка как раз критиковал эти самые наши современные технологии, в частности, коррекцию личности. И хотя это было всего четыре месяца назад, какими далекими казались мне эти события.
Потом я вспомнила свой первый визит в село Крутое, мы прилетели туда с Силой. Какими влюбленными глазами смотрел на меня Дима. В мой голове мелькнула мысль, интересно, а когда папа впервые так посмотрел на мою маму?
И вдруг в моей голове сами собой начали появляться картинки. Это было так неожиданно, что я притормозила и зависла на середине коридора «уточки». Какое-то кафе на Земле, кажется, это кафе у космодрома. Точно. Это кафе «Олень», рядом с ним стоит фигура оленя, кажется, из пластика, в свою натуральную величину – два метра в холке. Хотя, вряд ли скульптор когда-нибудь видел оленя, они вымерли при Всемирной войне. Сквозь стеклянную стену я вижу, как в небо только что взвилась очередная ракета, старая, поскольку она еще цилиндрической формы, сейчас таких на нашей планете уже не делают.
Я сижу за столиком кафе в приподнятом настроении, почему-то сильно волнуюсь. Смотрю в маленькое зеркальце, которое достала из пластиковой сумочки. Но в зеркале я вижу не себя, а маму. Это не моё воспоминание. Оно принадлежит моей маме. Я испытала странное чувство: мой ум как будто раздвоился. Я помнила, что я – Иоланта, и в то же время ощущала себя Еленой – своей мамой на первом свидании с отцом.
К столику подошел Грегор и поставил перед Еленой чашку с какой-то прозрачной коричневой