Салимбене сознавал, что отступления нарушали принятый порядок, однако жертвовать ими не хотел и не вымарывал их из текста «Хроники», хотя и замечал, что появляются они «вопреки нашему намерению» (preter intentionem nostram)[89]. Он увлекался какой-нибудь темой и позволял себе порассуждать о ней вволю очень часто с ущербом для хронологии, соблюдать которую как раз и составляло его намерение. Впрочем, этой своей слабости к отступлениям он даже подыскал троякое извинение: «Во-первых, поскольку вопреки нашему намерению нам встречается материал, который мы, если не хотим поступиться совестью, никоим образом не можем обойти молчанием, ибо, как сказано (Ин. 3, 8), “дух дышит, где хочет” и “человек не властен над духом” (Еккл. 8, 8). Во-вторых, мы всегда повествуем о вещах хороших, полезных и достойных того, чтобы о них сообщить, которые для истории могут иметь большую ценность. В-третьих, потому что после мы благополучно возвращаемся к начатому предмету и вследствие этого ничем не нарушаем правдивость исходного повествования»[90]. Ссылка на евангельские слова «дух дышит, где хочет» есть, в сущности, оправдание творческой свободы и – в порядке ее проявления – нарушения рационально установленных и положенных как нормативные самим же Салимбене правил, равно как и ссылка на то, что все эти «хорошие, полезные и достойные вещи» сами по себе заслуживают внимания. Этим признается самоценность авторских отступлений, которые не обязательно должны быть обусловлены целями исторического повествования.
Пособие для проповедников
В свое время П. М. Бицилли очень хорошо объяснил некоторые особенности «Хроники», в частности, широко в ней представленные авторские отступления[91], ее связью с религиозно-назидательной литературой и с деятельностью самого Салимбене в качестве проповедника[92]. Если тот или иной эпизод мог быть использован как нравоучительный пример, то для Салимбене это уже было достаточным основанием, чтобы его вставить в «Хронику», пусть даже он не имел никакого отношения к главному предмету повествования. Как пояснял П. М. Бицилли, для проповедника исторический факт ценен сам по себе независимо от своей связи с другими[93]. И, сообщая о нем, он заботился уже не столько о фиксировании исторической последовательности событий, сколько о моральном воздействии на слушателей или читателей. Рассказ об одном примечательном случае из жизни своего собрата-францисканца, известнейшего проповедника Бертольда Регенсбургского (ок. 1210–1272), Салимбене заключил словами: «Этот пример наилучшим образом подходит для обращения грешников»[94].
В «Хронике» собрано много подобного рода «примеров» (exempla), годных для использования в проповедях[95]. К их числу можно отнести не только исторические события, но и анекдоты житейского характера, рассказы о необычных и чудесных происшествиях, видениях,