Музеи, таким образом, предстают ритуальными и художественными пространствами, отражающими социальные и воображаемые представления о жизни, смерти и памяти, трансформирующимися вместе с культурами, которые их производят, воспроизводящими образы тех, кто их создает и посещает. Это места для встреч и символической коммуникации между живыми и мертвыми. Включенность музеев в кладбищенские ландшафты расширяет географические и хронологических границы музея как локуса и среды, усложняя их смысловое наполнение. Это роднит их с «гетеротопиями» М. Фуко (к которым он относит в том числе и кладбища), местами за пределами всех мест, которые, находясь в рамках культуры, сразу и представляются, и оспариваются, и переворачиваются (Фуко 2006: 196, 198).
Часть индустрии развлечений
«Весь персонал одет в одинаковые красные футболки, на которых с одной стороны написано “удивляйтесь”, а с другой – “развлекайтесь”» – это фраза из статьи об открытии Музея смерти в Москве зимой 2014 г. (Открытие музея смерти 2014). Фраза точно описывает эмоциональную палитру, доступную потенциальным посетителям, – это спектр между удивлением и развлечением. Музей, о котором шла речь, являлся частью или звеном музейного проекта, инициированного и организованного известным бизнесменом и политиком, бывшим губернатором Архангельска Александром Донским. Первым в этом ряду, летом 2011 г., был открыт музей эротического искусства «Точка G» на Новом Арбате, через год такой же появился в Санкт-Петербурге. Следующим детищем Донского стал почти сразу же скандально закрывшийся «Музей власти», в котором выставлялись портреты государственных лиц в весьма нелестных для них образах (в женском нижнем белье, с наколками и т. д.) (Мясникова 2013). И, наконец, в декабре 2013 г. появился Музей смерти в Санкт-Петербурге, расположенный на первой туристической линии, на Невском проспекте.
Музей, судя по фотографиям из Сети, занимал четыре небольшие комнаты в подвальном помещении. В первом зале посетителей встречали два скелета, облаченные в наряды жениха и невесты. С полки, освещенной красноватым светом, на них печально взирал ангел. Вдоль стен располагались витрины с разноцветными черепами из пластика, урнами для праха, муляжами посмертных масок и каких-то ритуальных предметов. Примерно такой же набор ожидал и в следующих погруженных в полумрак комнатках, которые соединялись коридором с развешанными по стенам картинами и фотографиями. В конце коридора стоял манекен в темной длинной одежде, олицетворяющий саму Смерть, а рядом – пустой гроб для желающих сделать особенное селфи. Эстетический эффект призвано было произвести на публику надгробие с фигурой лежащей обнаженной девушки. Последний зал, по замыслу организаторов, видимо, должен был отражать