Возможно (это не более чем гипотеза), что 27 договоренностей[108], присутствующие в леонских тетрадях, в отличие от кастильских, были заключены – и не выполнены, как свидетельствует сам Альфонсо Х, – с Альфонсо IX Леонским. Действительно, в двух из них упоминается непосредственно «король Леона дон Альфонсо». В равной степени важно то, что эти первые 27 леонских договоренностей имеют принципиально иной характер и контрастируют с остальными, которые, в свою очередь, совпадают с договоренностями кастильских тетрадей. На самом деле, в то время как последние в большей степени касаются экономических вопросов, первые договоренности леонских тетрадей направлены на решение проблем общественного порядка и связаны с аспектами процессуального и уголовного права.
Так, например, в 4‑й договоренности устанавливалось новое регулирование в отношении права «мира дома» («paz de la casa»[109]) – института, упомянутого, как известно, во многих средневековых фуэро.
Сосредоточимся на тетрадях, отправленных в консехо Ледесмы. В фуэро этого города[110] были включены пять предписаний, регламентирующих означенное право. В первом рассматривался случай разрушения дома[111]. Во втором, помимо разрушения, предусматривался случай, когда житель находился внутри дома и был ранен[112]. В третьем обеспечивалась защита сельских домов и хижин[113]. В четвертом устанавливалось наказание для того, кто с оружием в руках или безоружный жестоко вторгся в чужой дом или корраль, ранил, схватил за волосы, толкнул или сбил с ног хозяина[114]. И, наконец, еще одно предписание, схожее с предыдущим, предусматривало меры в случае проникновения в чужой дом или за ворота корраля или погони, с оружием или без, с намерением ранить или обесчестить, но без совершения преступного деяния – то, что сейчас мы называем покушением. В этих случаях фуэро устанавливало денежное взыскание меньшего размера[115].
Если обратиться к 4‑й договоренности из тетради Ледесмы, совпадающей с соответствующей договоренностью из тетради Асторги, можно заметить, что вторжение в дом другого человека с целью нанесения ему вреда влекло за собой гораздо более серьезные последствия: разрушение дома правонарушителя, изгнание из королевства и, кроме того, штраф в 1000 мораведи в королевскую казну. Если вследствие вторжения в дом нападающий становился причиной гибели одного из его обитателей, он становился «подозреваемым», что подразумевало объявление его «врагом»[116].
Таким образом, мы можем удостовериться,